Творивший легенды - [12]
Чем хуже Борис себя чувствовал, чем меньше времени у него оставалось, тем напряженнее он жил, расходовал себя. Новая работа не на шутку его увлекла, вдохнула новые силы, но все же в 1956 году всерьез встал вопрос об операции. Увы, во Франции искусственные клапаны на сердце тогда еще не ставили. Единственное, что можно было сделать, — это “беречь себя”. Борис не умел. К тому же сын Патрик успел вырасти и превратился в трудного подростка. Мишель отдала его отцу. Несходство характеров и привычек приводило к конфликтам. Неустроенность быта, теснота, неуверенность в завтрашнем дне не могли не угнетать Бориса.
Отношения с кино у Виана складывались сложно и неровно. Сценарии, которые он писал, так и не нашли своих режиссеров. Тем не менее в середине 50-х Борис снимается в фильме Анри Грюэля “Джоконда” и пишет закадровый текст к этому фильму. На кинофестивале в Туре (1957) фильм занял первое место, затем получил Золотую пальмовую ветвь в Канне (1958). К настоящему моменту от ленты сохранился лишь маленький кусочек, где Борис изображает учителя загадочной джокондовской улыбки. Тогда же его приглашает Жорж Деланнуа, и Виан играет кардинала в “Соборе Парижской Богоматери”. Затем он снимается у Пьера Каста в фильмах “Карманная любовь” и “Прекрасный возраст”. А в 1958-м про Виана снимают документальный фильм по заказу канадского телевидения (режиссер — друг Бориса Марсель Дельям). И наконец, в год своей смерти, Виан сыграет в полнометражном фильме Роже Вадима “Опасные связи”.
В сентябре 1957-го у Бориса случился новый отек легких. Урсула отказалась от работы и все время проводила у постели мужа. Они оба понимали, что жить Борису осталось немного. Январь следующего года по совету врачей они проводят на курорте в Гури, на берегу Ла-Манша. Наступает некоторое улучшение. Они возвращаются в Париж, снова принимаются за работу. Договор о взаимной независимости дает им возможность дышать свободно и не тяготиться семейными узами. Поэтому увлечение Бориса немецкой актрисой Хильдегард Нефф Урсула воспринимает спокойно.
С Хильдегард Виан познакомился, когда писал песню к фильму Ива Аллегре “Девушка из Гамбурга”, в котором Нефф исполняла главную женскую роль. Молодая женщина была талантлива, красива и невероятно похожа на Урсулу: цвет волос, прическа, волевой подбородок, очертания рта, легкий немецкий акцент. И тот же огонь во взгляде. Сходство поражало всех, кто знал обеих женщин. Роман недолго оставался тайной, тем более что Борис отправился вслед за Хильдегард в Берлин. Потом он, разумеется, вернулся, супруги выяснили отношения… и остались жить вместе, потому что Патриком занималась в основном Урсула. Борис про его выходки слышать уже не мог.
В январе Борис, как и год назад, лечился в Гури. Вернувшись в Париж, ушел из “Фонтана” (это был филиал фирмы “Филипс”), где с апреля 1958-го исполнял обязанности художественного директора. Продолжал переводить с английского, писал, снимался в кино. В апреле согласился на должность художественного директора в музыкальной фирме Эдди Баркле. В мае подготовил радиопередачу, посвященную Коллегии патафизиков и их “Тетрадям”. 11 июня отпраздновал на террасе в Сите Верон избрание нового Куратора Коллегии и продемонстрировал своим друзьям изобретенный им прибор для изготовления ордена Спирали (отличительный знак Сатрапов)…
…потом настало 23 июня. И сочиненная Вианом легенда настигла его. Она подкралась издалека, когда с Салливеном, казалось, было покончено.
Еще в 1948 году Бориса попросили написать киносценарий “Я приду плюнуть на ваши могилы”, он нехотя согласился, решив изменить роковое название, и заключил контракт. Фирма-заказчик сначала надолго исчезла, потом продала права другой фирме, которая, словно свалившись с неба почти через десять лет, предложила Борису перезаключить контракт и сохранить за фильмом название романа. Вторая фирма в свою очередь исчезла, и ей на смену неожиданно явилась третья. Виан взялся написать диалоги, но к сроку не успел; фирма стала угрожать иском. Это длилось довольно долго, пока 22 июня кто-то не сказал Борису, что фильм не только уже готов, но просмотр назначен на завтра. Виан успел предупредить, что хочет снять свое имя. Накануне у него так сильно стучало сердце, что Урсула, сидя в другом углу комнаты, отчетливо слышала его удары. Он не знал, идти ли. Урсула молчала. Он позвонил Мишель — та сказала “не ходи”. Борис пошел.
Просмотр начался около десяти утра в зале “Пети Марбёф”. Несколько минут спустя Борис уронил голову на спинку кресла и потерял сознание. Умер он по дороге в больницу, не приходя в себя.
Хоронили его 27 июня на кладбище в Виль-д ’Авре. Среди родственников и друзей, одетых в траур, ярким пятном выделялась фигура упрямой Урсулы: синий костюм, белый шарф вокруг головы, букет пунцовых роз. И совсем в духе виановских историй: могильщики объявили в этот день забастовку…
* * *
Что же было потом? Потом Коллегия патафизиков и несколько верных собрали, спасли и сохранили творческое наследие Виана, которое долгое время мало кому было нужно. Прошло лет шесть-семь, и лицеисты вдруг начали спрашивать друг друга: “Слушай, а ты читал “Пену дней”?” Потом прошло еще несколько лет, лицеисты стали студентами и во время майских выступлений 1968 года своим кумиром объявили Виана. С этого момента французы говорят о “виановском буме”. Вышел специальный номер “Магазин литтерер”, посвященный “вероятно, величайшему из мифов, который породила французская литература за последние двадцать пять лет”. Виана начали издавать в карманной серии. “Аксьон”, официальная газета студенческих майских выступлений, напечатала кое-какие неизданные тексты. Публикацию неизданных произведений взяла на себя также Коллегия патафизиков (“Досье” № 12). У Виана появились постоянные и серьезные издатели: Эрик Лосфельд, Жан-Жак Повер, Кристиан Бургуа. И масса исследователей: Ноэль Арно, Жак Бенс, Франсуа Карадек, Жак Дюшато, Филипп Божжио, Паскаль Ори и многие другие. В сферу массового интереса попала не только проза Виана, но и все, что он делал: пьесы, сценарии, песни, джаз.
