Творения - [3]

Также в духе Евгемера Лактанций признает изобретение медицины за Эскулапом, кузнечного ремесла — за Вулканом, всех прочих ремесел — за Минервой: «…безусловно, есть Минерва, которая изобрела все, потому‑то мастера ей и поклоняются. И вот благодаря тем низким людям Минерва и поднялась на небо» (1.18.23).

Этому обожествлению царей и героев способствовали и поэты. Многие мифы являются плодом поэтического вымысла. Прометей вовсе не создавал людей, но он первым начал лепить из глины статуи, изображавшие людей (II. 10.12). Юпитер не превращался в золотой дождь, а просто обесчестил Данаю, расплатившись золотыми монетами, поэты же придали этой грязной истории красоту. При этом «золотой дождь» такая же метафора, как и «железный дождь», который изображают летящими дротиками и стрелами (1.11.18). Также и при похищении Гани — меда Юпитер не превращался в орла, это такой же поэтический вымысел: «Он либо захватил его с помощью легиона, чьим символом является орел, либо имел выполненный в виде орла оплот корабля, на который он посадил того Ганимеда, подобно тому как [имел оплот в виде] быка, когда он захватил и переправил [через море] Европу» (1.11.19).

Подобное реально — историческое истолкование мифов, принижение богов до людей помогало решить одну из важнейших полемических задач, традиционную для христианской апологетики, а именно доказать историческое превосходство монотеизма (равно христианства) над политеизмом. Вопрос о том, является ли христианство новой религией или оно освящено древностью еще большей, чем государственные религии, был одним из главных вопросов, поднимаемых христианской апологетикой. Обращение к этой проблеме было, с одной стороны, ответом на обвинения христиан такими языческими писателями, как Цельс и Порфирий, и, с другой, апелляцией к греко — римской системе ценностей, для которой прошлое было лучшим временем, в то время как настоящее — временем упадка.

Рассуждая далее о Сатурне и его судьбе, Лактанций показывает, что вера в богов появилась относительно поздно. Сам век Сатурна для него — время всеобщего, абсолютного единобожия: «В самом деле, когда царствовал Сатурн, когда еще не были установлены культы богов, когда еще ни один народ не обращался к фантазиям о богах, Бог, как бы то ни было, почитался» (V.5.3). Многобожие появилось во времена Юпитера, который, свергнув своего отца, установил собственный культ и культ богов (V.5.9), а также заставил других царей воздвигать в его честь храмы (1.22.21–22).

В другом месте «Божественных установлений» Лактанций, обращаясь к ближневосточной интеллектуальной традиции, несколько иначе объясняет обстоятельства возникновения веры во множество богов. Он говорит о появлении политеизма во времена после Великого потопа и называет потомков Хама первыми, кто принял многобожие (II. 13.7). Первый шаг к многобожию был сделан, когда род человеческий оказался настолько велик, что не смог прокормиться на прежде обитаемой земле и начал свое расселение, теряя связь с корнями «истинного благочестия» (II. 13.8–10). Отход от истинной религии знаменовался возникновением почитания природных стихий. Люди, не имея крыши над головой, всматривались в небо, которое вызывало у них удивление. Поэтому‑то они стали почитать звезды, светила и стихии. Первыми отошли от истинного благочестия египтяне. Они же вскоре начали обожествлять животных (И. 13.11). Обе версии появления языческих верований, сколь бы отличны друг от друга они не были, доказывают тем не менее одно — временной приоритет единобожия.

Однако доказательством древности монотеизма полемика с язычниками у Лактанция не заканчивается. Латинский апологет старается показать, что люди, считающиеся у язычников богами, принесли немало бед, а потому недостойны почитания. Лактанций анализирует историю языческих богов, не только показывая, что Геркулес, Эскулап, Аполлон, Марс и другие были людьми и рождены от людей, но и убеждая читателя в их скверных нравах. Марс — человекоубийца, Меркурий — вор и мошенник, Кастор и Поллукс — похитители чужих невест, Аполлон — совратитель (1.9.1–10.14).

Лактанций не ограничивается уничижающими характеристиками нравственного облика богов. Совершенно в духе стоической философии Лактанций рассуждает о нравственной стороне гибели «золотого века», показывая, что языческая эпоха связана с упадком нравственности, утратой справедливости, войнами и конфликтами. В результате переворота Юпитера не только исчезла истинная вера, но и место справедливости заняли войны, насилие и грабежи. Люди, забыв, что они являются детьми единого Бога, перестали ценить друг друга, начали ограждать от ближнего свою собственность и защищать ее, появились алчность, жадность, корыстолюбие (V.5–6). История римской государственности превращается в результат и неизбежное следствие религиозного отступления и нравственного падения. Консулат был введен для поддержания несправедливости: «…с тех пор, как они [богатые] поработили остальных, они стали отнимать и собирать самое необходимое для жизни и создали консулов зорко следить [за всем]» (V.6.2). Законы, выдуманные Юпитером, были «несносны и несправедливы»; высокомерие заставило сильных окружить себя «свитой телохранителей, украсить себя оружием и особым одеянием» (V.6.3).