Творения. Книга I. Статьи и заметки - [16]

Этой ночью власти арестовали тринадцать священников и диакона. В ЧК с них потребовали расписку, что они обязуются никогда не вести агитацию против советской власти и молчать по поводу ареста архиепископа Андроника.

Весь день 19 июня архиепископ провел в камере Пермской ЧК. Палачи уже сами начинали бояться святителя и, опасаясь его влияния на стражу, подобрали таких конвоиров, которые находили удовольствие в издевательствах и насмешках над ним. Так прошел день. Власти уже решили участь святителя, но объявить ему об этом боялись. Вечером председатель Пермской ЧК Малков, зная интерес одного из своих приятелей к личности архиепископа, пригласил его присутствовать при допросе.

Архиепископ Андроник молча занял кресло у письменного стола. Он долго не отвечал ни на один вопрос, а потом, будто решившись на что-то, снял панагию, завернул ее в большой шелковый лиловый платок, положил перед собой на письменный стол и, обращаясь к присутствующим, сказал примерно так:

— Мы враги открытые, примирения между нами не может быть. Если бы не был я архипастырем и была необходимость решать вашу участь, то я, приняв грех на себя, приказал бы вас повесить немедленно. Больше нам разговаривать не о чем.

Сказав это, он неспешно развернул платок, надел панагию, спокойно поправил ее на груди и, весь погрузившись в молитву, не проронил более ни слова.

Расстреливать святителя поехали чекисты Уваров, Платунов и трое латышей. В первом часу ночи 20 июня Уваров въехал во двор ЧК и велел выводить архипастыря. В простой рясе, в клобуке, с панагией на груди, с посохом в руке вышел святитель. Из подвала выбежал Жужгов и попросил Платунова, чтобы и его взяли присутствовать «на похоронах Андроника». Платунов велел ему сесть рядом с архиепископом в фаэтон. И они поехали. Дорогой святитель добродушно заметил, что ему в мотовилихинской милиции было лучше сидеть, по крайней мере, там над ним не смеялись.

Владыка Андроник

В ответ Жужгов злобно потребовал:

— Снимите постановление о забастовке.

Архиепископ ответил:

— Нет, не сниму, я знаю, что вы меня везете расстреливать.

Ехали по Сибирскому тракту, миновали пятую версту и повернули налево к лесу. Проехав сажен сто, остановили лошадей[5]. Жужгов отвязал от пролетки лопаты, одну протянул архипастырю и велел копать могилу. По немощи святитель копал медленно, и палачи ему помогали. Когда закончили, Жужгов приказал:

— Давай ложись.

Но могила оказалась коротка, святитель подрыл в ногах, лег второй раз, но и тогда она оказалась короткой, и он снова копал, удлиняя ее. Наконец, когда могила была закончена, владыка попросил помолиться. Палачи разрешили. Архиепископ молился минут десять, затем повернулся ко всем четырем сторонам, — благословляя ли, молясь ли за всю пермскую паству, — палачи того понять не могли, и сказал:

— Я готов.

— Я расстреливать не буду, а живым буду закапывать, пока не снимешь постановления, — сказал Жужгов.

Архиепископ ответил, что никогда не сделает этого. И палачи стали забрасывать его землей. Жужгов несколько раз выстрелил. Тело святителя было неподвижно. Платунов выстрелил еще два раза. Жужгов один раз — в голову, и начали закапывать.

После казни палачи поделили оставшиеся от архипастыря вещи: чугунные часы, панагию и позолоченную цепочку.

Незадолго перед арестом архиепископа один священник обратился к нему с просьбой о вразумлении: «Как спасти паству от губящих ее волков и самому не впасть в уныние от озверения в народе и предстоящего поругания святынь?»

Владыка ответил:

«Поверьте, отче, все это безбожие и разбой есть вражеское наваждение, скверный налет на русскую добрую и богобоязненную душу. За клятвопреступничество отнял Бог у народа разум и волю, пока не раскаются… а когда раскаются, то сначала постепенно, а потом целиком прозрят все духовно, почувствуют и силу и как Илья Муромец — сбросят тот ужас, который окутал страну нашу. Вот и будем своим твердым, ясным, уверенным словом раскрывать людям правильное отношение к жизни и прежде всего к покаянию, после которого все от Бога нам возвратится с лихвою… Может быть, меня на свете не будет, но не покидает меня надежда и уверенность, что Россия воскреснет со своим возвращением к Богу. Ободряйте всех и примиряйте озлобленных с жизнью, вливайте в них начала светлой жизни по Евангелию Христа. Наше дело — собирать стадо Христово, организовать живые церковно-народные силы по приходам, чтобы разочаровавшиеся во всяких партиях люди здесь, в Церкви, и среди верующих нашли живую пристань и добрый покой. Воскреснет душа народная — воскреснет и тело ее — наша здоровая государственность. Да помогает Вам Премудрый Господь. Просите и молитесь о призывающем Божие благословение грешном архиепископе Андронике».

Игумен Дамаскин (Орловский)

Источники

Православный собеседник. 1899. Февраль. С. 250–253; Июль — август. С. 175; Сентябрь. С. 312.

Прибавление к церковным ведомостям. 1906. № 43. С. 2858; № 45. С. 2947.

Омские епархиальные ведомости. 1913. № 7. С. 6–9; № 20. С. 19–20; № 22. С. 40–41; № 23. С. 39–40; 1914. № 4. С. 1–3; № 17. С. 37.

Известия Казанской епархии. 1913. № 11. С. 375.