Творения. Книга I. Статьи и заметки - [15]

Вторично во всеуслышание народного суда протестую против нетерпимо оскорбительного наименования верующего народа “несознательными слоями населения”, утверждаю, что, ни одного слова никогда не сказавши не только о “возврате старого строя”, но и о самом этом “старом строе”, я по долгу архиерейства стоял и стою и буду до смерти стоять на страже веры возглавляемого и руководимого мною верующего народа, состоящего из лиц и самых просвещенных, и мало просвещенных.

Посему не благословлял, не благословляю и никогда никого не благословлю унижать святую веру и Святую Церковь или расточать церковное достояние — свободную жертву только верующего, а не всякого народа. Жертва такого верующего народа или отдельных людей, как жертва Богу, составляет неотъемлемое достояние всей Церкви, то есть самого верующего народа. Посему открыто объявлял, объявляю и буду объявлять и народному суду в услышание всего народа объявлю, что все завладевающие храмами Божиими или захватывающие что-либо церковное и священное для мирского употребления и объявляющие то достоянием и неверующего народа, по непреложным и божественным правилам церковным, отлучаются от Церкви и надежды на вечное спасение, осуждаются на вечную погибель и вчиняются, идеже червь не умирает и огонь не угасает».

14 июня губисполком получил прошение исполнительного Комитета Союза Пермской епархии разрешить архиепископу Андронику выезд в Москву по делам Союза. Власти отказали. В ЧК собрались представители властей и решили арестовать архиепископа и немедленно расстрелять^[3]. Обсуждали, как произвести арест. Постановили объявить город на военном положении и привести в состояние боевой готовности все имеющиеся войска. Начальнику конной городской милиции приказали поставить по два конных милиционера против окон всех городских церковных сторожек на тот случай, если кто-нибудь из звонарей захочет подняться на колокольню; если звонарь не послушается приказа, велено было стрелять. Для ареста святителя было поднято до полутора тысяч войск.

Далеко за полночь 17 июня отряд чекистов подошел к собору. Выставили вокруг соборной площади караулы, приготовили лошадей, ждал кучер. Условились, что как только Жужгов выведет архиепископа, тут же подадут пролетку, чтобы как можно быстрее увезти святителя из города.

В темноте отряд подошел к архиерейскому дому, наружная дверь была заперта, чекисты быстро сорвали ее и вошли внутрь. Другая дверь. На стук вышел привратник.

— Где живет Андроник?

— Наверху.

Вооруженного конвоира оставили у наружных дверей, а Малков, Иванченко и Жужгов поднялись наверх в покои владыки. Владыка вместе с двумя священниками бодрствовал.

— Который из вас архиепископ Андроник? — спросил предводитель.

— Это я, — спокойно ответил святитель.

Ворвавшиеся объявили, что им надо произвести обыск. С соборной колокольни раздался набат и понесся над площадью; но тут же несколькими выстрелами звон был прекращен. Владыке приказали немедленно спускаться вниз. В рясе, с панагией на груди, в клобуке, с посохом в руке вышел святитель к ожидавшей его пролетке. Жужгов сел рядом с архипастырем, кто-то из чекистов взгромоздился на козлы, и пролетка быстро покатила в сторону Мотовилихи. Оставшиеся чекисты арестовали находившихся в доме священников.

Заехав во двор мотовилихинской милиции, решили поменять лошадей. На это время владыку поместили в канцелярии. Позвонил Мясников[4] и просил отложить расстрел архиепископа до его приезда. Меж тем начало рассветать, по улицам скоро должно было начаться движение, и ехать дальше убийцы побоялись. Приехавший Мясников заявил, что расстрел решено отменить. Владыка не поверил.

— Я знаю, что меня расстреляют, — уверенно сказал он.

При наступлении дня архиепископа завели в помещение бани и приставили к дверям конвоира с приказом никого не впускать. Жужгов предложил:

— Вы, может быть, хотите супа?

Суп был сварен на милицейской кухне — мясной. Архиепископ отказался. Тогда Жужгов принес хлеба и молока, а сам уехал в Пермь узнать, почему решили не расстреливать. Ему не терпелось как можно скорее казнить святителя — он опасался, как бы кто не отменил приговор. В ЧК снова созвали совещание и подтвердили расстрел.

Тем временем в городе узнали, что архиепископ и бывшие с ним священники арестованы и владыка находится в Мотовилихе. Перед зданием милиции стал собираться народ, требуя освобождения архипастыря. Жужгов приказал разойтись, но люди не расходились, и тогда он сказал:

— Им нужен Андроник, посадите их с Андроником.

Были арестованы две женщины, остальных разогнали. Вскоре стало известно, что священники городских церквей и Мотовилихи отказались служить. Жужгов пришел к архиепископу узнать причину. Владыка сказал:

— У нас постановлено, что если кого-нибудь из священнослужителей арестуют, то мы все служить не будем.

Вечером 18 июня в мотовилихинскую милицию снова прибыл Мясников. Жужгов отдал распоряжение готовить лошадей, чтобы везти архиепископа на расстрел. Но Мясников стал противиться расстрелу владыки; Жужгов спорил. Тогда Мясников настоял, чтобы узника увезли в Пермскую ЧК. Здесь снова спорили о судьбе святителя; наконец Мясников согласился, но ночь была уже на исходе, и расстрел пришлось отложить.