Творения - [55]

Лезут наверх, громоздятся.

Добрый грязи струганок,

Кулак моет белье,

Руки трут:

Это труд старой прачки.

Синеет вода.

Рубанок белья эти руки.

«Эх, живешь хуже суки!»

Долго возиться с тряпками тухлыми.

Руки распухли веревками жил, голубыми, тугими и пухлыми.

Дворник трубкой попыхивает, золотым огнем да искрами.

Лесной бородач, из Поволжья лесистого,

В доме здесь он служил.

Белый пар из корыта

Прачку закрыл простыней,

Облаком в воздухе встал,

Причудливым чудищем белым.

Прачки лицо сумраком скрыто.

К рукам онемелым,

Строгавшим белье,

Ломота приходит — знать, к непогоде.

В алые зори печки огонь пары расцветил.

На веревках простыни, штаны белели.

<6>

«Дело известное, —

Из сословья имущего!^*

А белье какое!

Не белье, а облако небесное!

А кружева, а кружева на штанах —

Тьма Господняя, —

Тьма-тьмущая.

Вчера и сегодня

Ты им услуживай,

А живи в сырых стенах!

Вот я и мучаюсь,

Стирать нанята,

Чтобы снежной мглою

Зацвели подштанники».

Осень 1921

213 . Настоящее

I

Над белым сумраком Невы,

У подоконника окна,

Стоял, облокотясь,

Великий князь.

«Мне мил был

Сумрак сельской хаты

И белая светелка,

Соломенная челка

Соломы черной и гнилой,

Ее соломенный хохол

И на завалинке хохол.

И все же клич «царей долой» —

Палит и жжет мне совесть.

Лучи моего духа

Селу убогому светили,

Но неприязненно и сухо

Их отрицали и не любили.

«Он захотел капусты кислой», —

Решил народный суд.

А я ведро на коромысле

Из березы пою, их вечером несут.

Суровою волею голи глаголы висят на глаголе.

Я, самый верхний лист

На дереве царей,

Подземные удары

Слышу, глухой подземный гул.

Нас кто-то рубит,

Дрожат листы,

И вороны летят далече.

Чу! Чую, завтра иль сегодня

Все дерево на землю упадет.

Железа острие нас рубит.

И дерево дрожит предсмертной дрожью».

Нежнее снежной паутины

И снежных бабочек полна,

Над черной бездною ночей

Летела занавесь окна.

И снежный камень ограничил,

Белее чести богоматери,

Его высокий полусвод.

«Народ нас создал, возвеличил.

Что ж, приходи казнить, народ!

Какой холодный подоконник!

И смотрят звезды — вещий сонник!

Да, настежь ко всему людей пророческие очи!

Придет ли смерть, загадочная сводня,

И лезвием по горлу защекочет,

Я все приму сегодня,

Чего смерть ни захочет.

Но сердце темное пророчит.

Что ждет меня — какая чаша?

Ее к устам моим несу!

Глухой острог, параша,

Глухой острог, затерянный в лесу,

Среди сугробов рудники

И ты, печальная параша,

Жестоких дней приятельница?

Там полетят в меня плевки,

Я буду для детей плевательница?

Как грустен этот мир!

Время бежит, перо писарей

Торопится,

Царей

Зовет охолопиться…

И буду я висеть на виле;

А может, позже

Меня удавят те же вожжи,

Какими их давили.

Смерть! Я — белая страница!

Чего ты хочешь — напиши!

Какое нынче вдохновение ее прихода современнее?

Ранней весной, не осенью,

Наше сено царей будет скошено.

Разлукой с небом навсегда,

Так наземь катится звезда

Обетом гибели труда.

Ах, если б снять с небесной полки

Созвездий книгу,

Где все уж сочтено,

Где жизни нить, и плахи нить, и смеха нить

В едином шелке

Ткало веретено,

Покорно роковому игу,

Для блеска звездных игол.

И показать людей очей корыту

Ее задумчиво-открытую…

Мне станет легче извинить

И палача и плаху,

И даже лесть кровавому галаху.

Часов времен прибою внемля,

Подкошенный подсолнух, я

Сегодня падаю на землю.

И вот я смерти кмотр^*.

Душа моя готовится на смотр

Отдать отчет в своих делах.

Что ждет меня?

Глухой темничный замок,

Ужимки за решеткой самок,

Толпа безумных дураков

И звон задумчивых оков?

И я с окованной рукой,

Нарушив прадедов покой,

Сойду туда?»

II

Голоса и песни улицы

1

Цари, цари дрожали,

Цари, цари дрожат!

На о

На обух

Господ,

На о,

На обух

Господ,

На о,

На обух

Царей,

Царя,

Царя,

Народ,

Наро,

Народ,

Кузнец,

Моло,

Молотобоец.

Наро,

Народ,

Берет,

Бере

Берет

Господ,

На о, на о царей

Берет,

Кладет

Народ,

Моло,

Молотобоец

Царе

Царей

На обух,

Пусть ус

Спокоятся

В Сиби,

В Сибирских су,

Сугро,

Сугробах белых.

Господ, господ кладет,

Кладет, кладет

Народ,

Кладет,

Кладет

Народ,

Кладет белого царя,

Кладет белого царя! Белого царя!

Белого царя!

— Царя!

А мы! — А мы глядим, а мы, а мы глядим!

Цари, цари дрожат!

Они, они дрожат!

Великий князь

Что? Уже начинается?

(Смотрит на часы.)

Да, уже пора!

2

Голоса с улицы

Мы писатели ножом!

Тай-тай, тарарай,

Тай-тай, тарарай!

Священники хохота,

Трай-тай, тарарай.

Священники выстрелов.

Запевалы смерти,

Трай-тай, тарарай.

Запевалы смерти.

Отцы смерти.

Трай-тай, тарарай.

Отцы смерти.

Трай-тай, тарарай.

Сына родила!

Трай-тай, тарарай.

Сына родила!

Невесты острога,

Трай-тай, тарарай.

Сына родила!

Мыслители винтовкой,

Трай-тай, тарарай.

Мыслители брюхом!

Великий князь

Да, уж начинается!..

В воду бросила!

Тай-тай, тарарай.

В воду бросила!

Тай-тай, тарарай.

В воду бросила!

3

Кто?

— Люди!

А, бог на блюде!

Подан.

— Бог на брюхе!

— С новым годом!

Пли!

Одною меньше мухой.

Пли!

Шашка сбоку!

— К сроку!

С глазами борова

Свинья в котле.

— Здорово.

Рази и грей!

В посылке — олово.

Священник!

— Милости просим!

— Алых денег

Бросим!

— А, прапор! Добро пожаловать!

Ты белый, а пуля ала ведь!

Городовой на крыше!

— Прицелы выше!

Бог на пузе!

— В общий узел!

Площадь очищена!

— Винтовка, пищи на!

Красная подкладка.

— Гладко!

А вон проходит красота

Вся в черном, но дымится дуло.

— Ни черта!

И она уснула.

Священник!

— Отсыпь свинцовых денег!

В слуховом окне пулемет!

— По черной лестнице — вперед!