Творения - [52]

наказание церковного отлучения с изгнанием Адама и Евы из рая. Как прародители наши, преступлением заповеди навлекшие на себя гнев Божий, изгнаны были из того места, где доселе беседовал с ними Бог, и, лишенные Божественной благодати, предоставлены были во всех жизненных приключениях и вражеских искушениях исключительно своим собственным силам, так и изверженный из Церкви, где он находился в живом общении с Богом, беспомощный, безоруженный предается во власть темных, враждебных сил диавола. Далее, наказание отлучения у св. отцов Церкви нередко называется духовною смертию, по сравнению его с смертию телесною. Когда так называют они отлучение, то в основании этого выражения лежит то представление, что душа, лишенная церковной благодати, высшей помощи и Божественной защиты, постепенно изнемогает в борьбе со злом и в случае закоснения в состоянии греха и нераскаянности лишается возможности исправиться или, что то же, нравственно умирает; что как меч полагает конец телесной жизни, так исторжение из Церкви в последней инстанции влечет за собою смерть духовную[26]. Ту же самую мысль хотят, наконец, выразить отцы Церкви когда представляют отлучение от Церкви как первообраз, как начало будущего страшного Суда Божия[27]. Ибо когда отлученный коснеет в своей нераскаянности и без помощи благодати все дальше и дальше удаляется от Бога, все глубже и глубже погружается в бездну греха, то это может кончиться только совершенною и вечною погибелью, и наказание отлучения действительно является здесь началом и, так сказать, приступом Божественного суда.

Кто в состоянии понять, что значит быть членом Церкви, находиться в живой, органической связи с телом Христа и участвовать чрез это во всех благодатных дарах и благах Его искупления, тому само собою будет понятно, почему отлучение от этого спасительного общения Церковь во все времена понимала как самое большое и самое тяжкое наказание. Святой Иоанн Златоуст кратко обозначает его, как тимориа пасон тиморион халепотера, а Августин называет его damnatio, qua poena in ecclesia nulla major est[28], т. е. таким наказанием церковным, более которого не может быть.

Сообразно такому воззрению на сущность и значение отлучения, Церковь, прибегая к этому тягчайшему из всех наказаний (poenarum omnium gravissima) только в самой крайней нужде, когда не виделось уже никакого другого исхода, всегда действовала, по слову св. апостола, с великою скорбию, с тугою сердца и многими слезами (2Кор. 2, 4). Как некогда оглашенного, по принятии им св. Крещения — этого величайшего из всех благ Церкви, — братия встречала с радостию и ликованием и благожелательно приветствовала как нового друга и сотоварища, так, напротив, отлучение от Церкви, лишающее права на общение с отлучаемым, совершалось всегда с глубокою скорбию и слезами[29]. Из многих фактов, служащих подтверждением этой мысли, мы приведем здесь следующие два. Собор Ефесский в приговоре своем против Нестория говорит: „Вынужденные правилами и посланием св. отца нашего и сослужителя Келестина, епископа римской Церкви, с великими слезами приступаем к этому печальному против него решению. Поносимый Несторием Господь Иисус Христос в лице настоящего Собора определяет, чтобы он (Несторий) лишен был епископского сана и всякого священнического сообщества“. Таков же по внутреннему своему содержанию и характеру и приговор Константинопольского собора, произнесенный над Евтихием. Он гласит: „Того ради, скорбя и оплакивая его полное заблуждение и непокорность, мы, во имя Господа нашего Иисуса Христа, Которого хулит он (Евтихий), определили отрешить его от всех священнических прав и обязанностей, отлучить от нашего общества и лишить должности монастырского настоятеля. Всякий, кто будет иметь с ним сношение, пусть знает, что и он подвергнется такому же отлучению (Harduin, 11, р. 163).

Но хотя отлучение, как видно из сказанного, есть самое большое и самое тяжкое из всех церковных наказаний, хотя оно отнимает у отлученного закоснелого грешника все духовные блага, приобретенные им через святое Крещение, однако Церковь, подвергая его этому наказанию, отнюдь не имеет целью отрезать ему, так сказать, путь к спасению и причинить вечную погибель, но, наоборот, хочет привести его к этому спасению, возвратить на истинный путь. Церковь, скажем словами апостола, получила право отлучения для назидания, а не для разорения (2Кор. 13, 10). В этом случае она действует как наместница Того, Который приходил не погубить души человеческие, но спасти их[30]. Что Церковь при отлучении имеет своею целью прежде всего исправление и спасение отлучаемого, это не раз и весьма ясно засвидетельствовано в Священном Писании. Так, апостол Павел предал коринфского кровосмесника сатане в измождение плоти, чтобы спасти дух его.

Каким же образом может совершиться это спасительное действие отлучения? Каким образом измождением плоти можно спасти душу? В ответ на этот неизбежный и насущный вопрос нужно помнить, что грешник, отлученный от Церкви, вообразив всю великость наказания и несчастия, постигшего его, представив себе ту страшную бездну, в которую низринут он, те опасности, которыми угрожает ему отторжение от недр Церкви и тела Христова, не может не отрезвиться и не прийти к сознанию своего печального положения и не восчувствовать глубокой скорби. А эта скорбь, это сознание, естественно, должны подавить в нем те страсти и порочные чувственные наклонности (измождение плоти), коими он навлек на себя это наказание, должны переломить его упорство и сопротивление, которыми он отвечал на все требования Церкви. В этом случае он, так сказать, вынужден бывает переменить превратный образ своей жизни и мыслей и в чувствах раскаяния возвратиться в недра Церкви, чтобы испросить прощение, сделаться снова участником благодати и таким образом спасти свою душу, как это действительно и было с коринфским кровосмесителем, который, принести чистосердечное раскаяние, снова был принят в общение с Церковью.