– Не могу назвать никого более достойного, чем ваша высокочтимая особа, мистер Ито, - провозгласил я с предельной искренностью.
Примерно через четыре месяца после того, как последняя секция Бруклинского моста была доставлена в Японию, я получил два пакета от мистера Сибаро Ито: письмо с мини-кассетой и голографическим слайдом и тяжелую посылку размером с коробку из-под обуви в голубой оберточной бумаге.
Благодаря миллионам иен, лежащим на банковском счету, мое отношение к мистеру Ито несколько потеплело. Я сунул кассету в проигрыватель и даже не удивился, услышав голос японского друга:
«Приветствую вас, мистер Гаррис. Позвольте еще раз выразить глубокую благодарность за своевременную перевозку Бруклинского моста к моему поместью. Он уже установлен и доставляет всем колоссальное эстетическое наслаждение, а также невыразимо способствует сохранению покоя в моей семье. Я прилагаю снимок этого дивного сооружения, чтобы и вы могли упиваться его красотой. Кроме того, в знак признательности посылаю вам скромный дар. Надеюсь, вы примете его с тем же чувством, с которым я его подношу. Сайонара».
Во мне проснулось любопытство. Я поднялся и вставил слайд в стенной проектор. Передо мной возникла поросшая лесом гора с темно-серой раздвоенной вершиной, суровая и торжественная. Серебристая лента воды струилась по расщелине и срывалась на каменное плато. Низвергающийся поток разбивался в небольшом озере, взметая столб брызг, которые образовывали неоседающую дымку. И над ущельем, между пиками, оставляя далеко под собой великолепный водопад, тонкой нитью повис Бруклинский мост. Его громоздкие башни, стоявшие на самом краю пропасти, выглядели изящными и хрупкими по сравнению с грандиозным величием горы. Каменные блоки были вычищены и блестели каплями влаги; тросы и полотно дороги совсем скрывались за густым плющом. Фотография была сделана на закате; садящееся солнце заливало мост мрачно-оранжевым огнем, светилось бронзой в клубящейся дымке и сверкало алмазными сполохами в воде.
Это было очень красиво.
Наконец, вспомнив про другой пакет от мистера Ито, я заставил себя отвести глаза.
В голубой оберточной бумаге оказался золотистый кирпич. Я разинул рот. Я захохотал. Потом я посмотрел внимательней.
На первый взгляд, это был предмет старых шуток - кирпич, покрытый золотой краской. Только сделан он был из самого настоящего чистого золота.
Я знаю, что мистер Ито хотел мне этим что-то сказать, но что - до сих пор не могу взять в толк.
Norman Spinrad
«A Thing of Beauty»
1973
