Творец Заклинаний - [9]
Отец едва дождался, когда женщина договорит.
— Ты сейчас пойдешь с нами.
Фериус Перфекс, со своей единственной седой прядью в рыжей копне волос, выглядела, однако, лишь немногим младше моего отца. Она уперла руки в бока и громко рассмеялась:
— Надо же! А я-то думала, джен-теп знают все волшебные слова.
В толпе раздались вздохи охи и шепотки. И громче всех охнула Шелла. Никто не смел разговаривать с Ке-хеопсом подобным образом. И уж точно — не какая-то безвестная дароменская бродяжка. Отец стиснул зубы. Затем, однако, он проговорил:
— Прости. Не будешь ли так любезна пойти с нами? У меня есть к тебе вопросы, которые касаются здоровья моего сына.
Фериус взглянула на меня и подмигнула с видом человека, вызвавшего благодатный ливень в засушливый день.
— Разумеется, я пойду.
Я вдруг почувствовал, что обязан внести свою лепту в этот разговор:
— Меня зовут Келлен.
— Приятно познакомиться, Келлен. — Она слегка приподняла шляпу, чтобы миг спустя нацепить ее обратно на голову. У дароменов много странных маленьких ритуалов вроде этого.
Неподалеку послышалась возня. Осья-фест, опираясь на руки нескольких посвященных, пытался подняться на ноги.
— Господин Ке-хеопс…
— Кто-нибудь, помогите ему, — сказал отец.
Старика тут же подхватили под мышки и поставили на ноги. Осья-фест шатаясь направился к нам.
— Я могу подробно рассказать, что здесь…
— Отдохни, — сказал отец. — Кто-нибудь из этих проводит тебя домой. Поговорим завтра.
Осья-фест выглядел так, словно ему только зачитали приговор. Фериус раздраженно фыркнула.
— Маги! — сказала она. В ее устах это прозвучало… как-то необычно. Словно она вкладывала в слово некий иной смысл, нежели у нас.
Я смотрел, как посвященные уводят Осья-феста, почти таща его на себе. Видел, как остальные смотрят им вслед. И видел, как исподволь поглядывают на меня. Мне стало невыносимо стыдно.
— Я могу стоять сам, — сказал я отцу.
На миг его глаза сузились, но он поставил меня на ноги. Колени тут же подогнулись, а взгляд затуманился. Кажется, я слишком поторопился…
— Никогда не видела, чтобы человек так быстро очухался после остановки сердца, — сказала Фериус, похлопав меня по спине. Только вот на самом деле она вовсе не похлопывала. Она придерживала меня за рубашку, не давая упасть лицом вниз.
Отец притворился, будто ничего не заметил. Он сделал шаг вперед, загораживая меня от остальных, а Фериус — теперь уже двумя руками — удерживала от падения.
— Вам всем пора по домам, — сказал отец. — Расходитесь.
Через несколько секунд Оазис опустел. Никто не промедлил. Никто не сказал мне ни слова. Даже Панакси и Нифения. А Теннат не скорчил оскорбительную мину. Мы остались одни, в обществе лишь Шеллы и Фериус. Отец обернулся к дароменке и коротко кивнул. Фериус разжала руки, и я рухнул бы, но отец подхватил меня и снова взял на руки.
— Тебе надо поспать, — сказал он.
Это был не приказ и не заклинание. Я мог бы бодрствовать и дальше, если б постарался, но видите ли… Во мне жила крохотная робкая надежда: если я сейчас усну, то потом, когда проснусь снова — выяснится, что все это было жутким отвратительным кошмаром.
И потому я закрыл глаза, продолжая надеяться.
Глава 5
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
По пути домой я несколько раз просыпался. Отец шел ровным твердым шагом, словно вес моего тела вовсе не мешал ему. Открывая глаза, я всякий раз видел, как темное небо озаряется светом, стоило нам пройти под одним из магических уличных фонарей.
— Тебе надо бы гасить эти штуковины, если хочешь сохранить все в тайне, — заметила Фериус. Она шла за нами, ведя в поводу черно-серую лошадь в яблоках.
Шелла кинула на нее яростный взгляд.
— Ты сомневаешься, что мой отец справится….
Отец произнес одно единственное слово:
— Дочь. — И Шелла замолкла, вперив взгляд в светлые булыжники мостовой.
Фериус коротко рассмеялась.
— Что смешного? — спросил я.
— В вашем языке так много магических слов. Кто бы мог подумать, что слова «дочь» и «молчать» означают одно и то же?
Я почувствовал, как напряглись руки отца.
— Язык у тебя хорошо подвешен. Я так понимаю, ты — какая-то бродячая артистка? Может, за несколько монет устроишь для нас представление?
Отец считает актеров и певцов лишь слегка полезнее, чем песчаные блохи.
— Благодарю, великий Ке-хеопс. — Фериус то ли не заметила сарказма отца, то ли ей было наплевать. — Нет, я скорее картограф.
— Ты составляешь карты? — Я посмотрел на вьюки, висящие на спине ее лошади, ожидая увидеть деревянные тубы вроде тех, что использует моя мать для хранения карт. Ничего похожего. — Где ты их держишь?
Фериус похлопала по карману куртки.
— Вот тут.
Как можно носить карту в кармане? Я хотел спросить об этом Фериус, но тут заметил, что дома по обе стороны улицы стали ветхими и убогими. Исчезли трех- и четырехэтажные особняки из известняка и мрамора вроде тех, что стоят на улице Предков. На фасадах не было бронзовой и серебряной отделки, типичной для домов джен-теп. Да и вообще никаких украшений — лишь кое-где попадались вывески лавок. Да и магические фонари пропали. Только свет масляных ламп пробивался сквозь щелистые ставни кособоких окон.
— Почему мы идем через трущобы ше-теп? — спросил я отца. — По улице Предков быстрее.
