Творцы русской идеи - [4]

Постоянно выступая в печати как философ и как литературный критик¹⁷, А. В. Гулыга обосновывал важное место эстетики в философии и в творческом процессе, выявлял особенности художественного освоения действительности и ценностного отношения к ней и, наконец, систематизировал эстетику как аксиологию. Работа «Эстетика в свете аксиологии», которая была закончена Арсением Владимировичем за несколько дней до его кончины, подводит итог его многолетним исследованиям. Интерес к систематизации и определению места эстетики в философии имеет полемическую подоплеку. До сей поры предмет философии ограничивается системой понятий, обращенной к поискам точного знания. Все, что не помещается в ее рамки, — не наука. Гулыга понимал эстетику как учение о красоте, обращенной и к экзистенциальному, и к познавательному уровням человеческой деятельности. У художественной конкретности два лица: одно обращено к понятию, другое — к единичному образу. Исследователь доказывает, что оба они имеют значение и для науки, и для искусства. Равным образом он защищает эстетику как науку, из которой, начиная примерно с 1970-х годов, стало активно изгоняться само понятие красоты, а вслед за тем в постмодернизме красота пала жертвой новаций и всевозрастающего культа безобразного: исчезает ценностное отношение не только к искусству, но и к самой жизни.

А. В. Гулыга был выдающимся просветителем. В 1960-е годы он стал инициатором и составителем программы серии «Философское наследие» (к 1996 году вышли 124 тома). В те годы только на почве подобной солидной школы было возможно существование профессиональной философии. Долгие годы Гулыга был заместителем главного редактора серии, пока в 1982 году его не изгнали за ответственное редактирование сочинений русского космиста Н. Ф. Федорова, которого в главном философском журнале страны «Вопросы философии» заклеймили как религиозного мракобеса, некрофила, мистика и расиста. Под редакцией А. В. Гулыги вышли работы Канта (в 1994 году — наиболее полное русское собрание сочинений в восьми томах), Лессинга, Гегеля, Шиллера, Шеллинга, Гёте. Еще до перестройки он издал «Записки Андрея Болотова» — исторический источник и образец русской прозы конца XVIII века. С конца 1960-х годов он пытался издать роман Ф. Кафки «Замок», но книга вышла только в 1990 году. В начале 1980-х годов под его редакцией были опубликованы сочинения Вл. Соловьева, Н. Бердяева, В. Розанова и других авторов.

Возрождению отечественной духовной традиции А. В. Гулыга стремился содействовать не только словом, но и делом. В конце 1970-х годов в Институте философии он организовал семинар по проблемам русской культуры. В начале перестройки по его инициативе было создано Литературно-философское общество имени Достоевского, которое стало центром, способствующим формированию общественного интереса к отечественной философской традиции.

Итогом напряженной творческой жизни Арсения Владимировича стали двадцать книг и сотни статей, которые несут широкому читателю мощный просветительский заряд. Все его философские биографии и другие работы неоднократно издавались и издаются доныне на родине и за рубежом. Его публичные выступления собирали большие аудитории. Последнее из них должно было состояться в Техническом университете Берлина в 1993 году. Собралось четыреста человек, но докладчик отсутствовал: президиум РАН отказал ему в выезде. Текст доклада зачитывал декан философского факультета университета.

В Институте философии начальство его не жаловало: ему навешивали всевозможные ярлыки, критиковали за искажение марксизма. К слову, на Западе его воспринимали именно как марксиста, и это нередко мешало изданию там его книг, посвященных немецкой классике. Он был «невыездным» — Академия наук ни разу не послала его на международные конференции, и лишь в поздние годы застоя он выезжал за рубеж по частным приглашениям.

Сменились эпохи. Переизданы биографии и другие книги Гулыги. В Интернете о нем вспоминают на персональных сайтах, его работы рекламируют в сетевых библиотеках. В родном институте его забыли: даже в новом издании «Философской энциклопедии» его имя «по недосмотру» отсутствует. Правда, он попал в хорошую компанию: в ней нет статей и о таких известных ученых, как И. С. Нарский, Б. Э. Быховский, А. С. Богомолов. Сейчас уже не блюстители марксизма, а либералы поминают Гулыгу недобрым словом как ретрограда и защитника казенного социалистического реализма, как «совка», замшелого коммуниста и великодержавного шовиниста. Между тем на Западе прекратилось болезненное выслеживание в книгах Гулыги «марксистской схоластики». Так, американские ученые, уже не упоминая ни слова о его марксизме, рекомендовали книгу о Канте как весьма полезную для философов, историков культуры и науки¹⁸. Более того, один из рецензентов объявил Гулыгу предтечей перестройки — не политической, а духовной, которая происходила не в парадных правительственных апартаментах, а где-то невидимо, «на черной лестнице». «Задолго до того, как перестройка стала политической программой, Гулыга работал, писал и говорил ради духовного переворота, выражая в своих трудах русскую свободную мысль»