Творцы грядущего - [16]

– И не будет она напечатана! – возражаю я. – Они обещали поместить ее в послеобеденном выпуске, а там ее нет. Я думаю, она просто была плохо написана.

– Если вы не можете писать лучше этого Ватсона, не пишите вовсе. Так-то и я сумею.

Дэнни все же заинтересовался нашими первыми литературными опытами и пожелал непременно узнать результат.

– О пожаре и писать-то не стоило, – говорит он, – а вот если что-то настоящее случится, я вам дам знать, тогда вы напишете.

Пока мы разговаривали, Билл сидел со своим букетом роз немного смущенный, потому что не знал, как отдать его Дэнни. Да и я не представлял себе, что Дэнни с ним стал бы делать. Этому большому грубому землекопу как-то не шло лежать с букетом роз на белых подушках. Но наши благие намерения нашли отклик в его горячем ирландском сердце. Пачку табаку я ему передал лишь при расставании. Дэнни был так растроган, что сначала не находил слов для выражения своих глубоких чувств. Но когда мы уже уходили, он накинулся на табак и, едва тот попал ему в рот, как вернул, должно быть, способность речи. Он осыпал нас таким потоком благословений, какого мне никогда не доводилось слышать. Всех святых он призывал на нашу защиту, словно наизусть знал все святцы, потому что с дюжину имен оттуда долетело до моих ушей, а он все еще продолжал, когда мы уже закрыли за собой дверь.

Все наше раздражение на редактора «Вечернего Обозрения» улетучилось, когда на следующий день мы нашли наш отчет в первом выпуске газеты. И моя гордость не знала пределов, когда через пару дней я получил чек, выданный на мое имя. Все же хоть маленькую часть наших каникулярных издержек я мог теперь оплачивать сам. И я решил писать в «Обозрение» как можно больше.

Глава 9. У землекопов

Можно было бы подумать, что мы удовлетворились теми сведениями, которые получили в кессонах. В действительности же эти переживания только возбудили наше любопытство, усилили нашу любознательность и жажду приключений. И уже на следующее утро мы строили новые планы о том, как бы нам поглубже заглянуть в таинственные мастерские подземного мира.

– Вот чего я не могу понять, – рассуждает Билл над умывальником, – как удаляют воду из туннелей под руслом реки.

– Мне кажется, это ясно. Так же, как в кессонах, вода вытесняется воздушным давлением.

– Да, я знаю, но это не так просто. Посмотри, – и он опрокинул стакан отверстием вниз в воду.

– Точь-в-точь, как в кессоне, – проговорил Билл. – Воздух наверху удерживает внизу воду, как объяснял нам Сквайр. Смотри дальше!

Он поворачивает медленно стакан, воздух выходит из воды с громким бульканьем, и стакан наполняется жидкостью.

– Видишь? Как же, по-твоему, удерживают воздух внутри и воду снаружи, если туннель открыт на конце, и люди могут убирать песок и ил?

– На этот вопрос я не могу ответить, – сознался я.

– Необходимо посмотреть на работы, и мы тогда узнаем, как это делается. Я думаю, тебе ничего не стоит выдержать давление еще раз.

– Разумеется, ничего не стоит! Не может же меня испугать небольшое заболевание.

По дороге в Нижний город мы зашли в госпиталь и осведомились о здоровье Дэнни Рока. На этот раз нас к нему не пустили, но мы узнали, что с ним все благополучно, и что он в скором времени будет снова в состоянии работать.

Дойдя до входа в туннель, мы натолкнулись на неожиданные трудности. Управляющий совсем не допустил нас к себе, и мы должны были ретироваться, не имея возможности даже заглянуть за забор. На следующий день мы пришли с рекомендательной запиской от Сквайра. Управляющий Браун с нами, правда, разговаривает, но в туннель не пускает.

– Предписание гласит: «Посетители не допускаются», – говорит он. – Ради моего друга Сквайра я бы вас охотно пустил, но, безусловно, запрещено пускать в туннель посторонних.

– Может быть, главный инженер разрешит нам?

– Нет. Такие попытки были, но безрезультатные.

– Следовательно, абсолютно нет возможности туда попасть?

– Нет, насколько я знаю. Впрочем, – и он смеется, – может быть, вы сами поступите в землекопы?

– С удовольствием, – с жаром отвечает Билл. – Послушай, Джим, ведь это великолепное дело!

– Предупреждаю вас, это вовсе не игрушка. Работа очень тяжелая, а я возьму вас только в том случае, если вы найметесь, по крайней мере, на неделю. Сбежите ли вы или захвораете, вы не получите ни гроша. Для начала я дам вам два доллара в день, но если вы останетесь, то через год-другой будете получать по четыре, как и все. Блестящая будущность, ну как?

– Я согласен, – отвечает Билл, – если ты пойдешь.

А в моих мечтах уже мелькает великолепный отчет для «Обозрения» и чек, вдвое крупнее, чем первый.

– Ну, так идите к врачу, – говорит Браун, – для освидетельствования.

– В этом отношении мы вполне пригодны, – прерываю его я, – мы уже побывали под давлением в кессонах.

– Но все же вы должны показаться врачу, – продолжает Браун, – и если он признает вас годными, то в полночь можете явиться к землекопному мастеру Хью Смиту. Приходите немного раньше, чтобы успеть переменить костюм. Сапоги мы даем. Ровно в двенадцать вы начинаете работать, заканчиваете в восемь утра.

– Работать всю ночь? – недоумеваем мы.