Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима - [49]
Эти факты позволяют понять, каким образом подвиги Александра двухтысячелетней давности соотносятся со сложностями современного государственного строительства. Нам легко представить, какими еще способами он мог бы завоевать любовь подданных. Например, он мог бы больше уважать местные обычаи, религиозные верования и культуры и развивать их на равных основаниях со своей собственной. Не было ничего дурного в том, чтобы приобщать жителей Азии к греческой культуре, но не следовало и игнорировать их культуру, осуждать ее или притеснять лишь на том основании, что она не нравилась грекам (что бы это ни значило). Опять же, возможно, «равенство» в реальном мире недостижимо. То, что Александр сделал (или чего не сделал), демонстрирует, что нынешняя дилемма западного государственного устройства существовала уже в древности, или, наоборот, что проблемы государственного строительства при Александре заложили тенденции на последующие века, вплоть до современной эпохи.
Чтобы убедить своих воинов двигаться дальше, продолжать завоевания, а значит, расширять империю, Александру пришлось публично признать, что эллинизация сулит выгоды народам бывшей Персидской империи, а также что завоевание и сохранение Азии принесет преимущества (экономические и прочие) Македонии. Эти выгоды и преимущества стоили того, чтобы за них сражаться – и умирать, – хотя, разумеется, армию не лишали и очевидных материальных выгод, то бишь военных трофеев. В то же время ему приходилось так или иначе находить компромисс с завоеванными народами и пытаться править империей при минимальной оппозиции. Однако этих людей привлекали перспективы эллинизма, но не за счет их собственной культуры и, что еще более важно, их свободы. Опираясь на местные аристократические семейства, назначая сатрапов из их членов, нанимая местных в свое войско и нося азиатские одежды, Александр, возможно, пробовал «достучаться» до своих новых подданных.
Но эти методы отчуждали от него македонян и были очевидны для местных: никакой иноземный сатрап не подумал бы, что в Азии ничего не изменилось со времен Великого царя. Тот факт, что македонцы стояли во главе армии и казначейства в каждой сатрапии, ежедневно напоминал о нашествии и поражении. Благодаря череде македонских побед статус Александра как повелителя Азии не подвергался сомнению. Однако чем дальше на восток он уходил, намереваясь расширять свою империю, тем сложнее становилась ситуация в якобы усмиренных областях. Напряженное противостояние в Бактрии и Согдиане стало поворотным моментом в отношениях Александра с собственными воинами, которые до того преданно следовали за царем. Поход в эти области, а затем и в Индию, наряду с «ориентализмом» Александра, оказался последней каплей, как явствует из мятежа на Гифасисе. Этот мятеж показал, что влияние Александра на Азию в целом начало сокращаться. Военные успехи стали основой его власти, – именно они, а не эллинизация и не строительство империи, о чем говорят восстания в Индии, Бактрии и Согдиане после ухода македонян, равно как и деятельность сатрапов, полководцев и казначеев в западных провинциях в отсутствие царя. И тут стоит вспомнить, что перед пожаром Персеполя, как гласит предание, Парменион предупреждал Александра о возможной реакции местных на уничтожение дворца. Тогда бунтов не случилось, но это доказательство не столько признания Александра за своего, сколько страха перед македонской армией.
Никто не хочет быть завоеванным, и только военная сила, а не идеализм, способна сохранить власть завоевателя. Империя Александра не пережила его самого, но вряд ли она просуществовала бы дольше и в противном случае. Он создал империю, которая некоторое время не имела себе равных, но сами ее размеры и культурное разнообразие не позволяли одному человеку (или одному режиму) управлять ею эффективно. Эти обстоятельства уже сами по себе вели к провалу попыток сохранить империю. В то же время, без Александра не было бы великих эллинистических царств и культурных столиц в Александрии, Антиохии и Пергаме. Эти городские центры возникли в результате распространения греческой цивилизации, которое началось с Александра и которое продолжили эллинистические династии, что подтверждает легкость, с какой египетские Птолемеи и сирийские Селевкиды, чьи династии основали полководцы Александра после распада империи, приманивали греков с Запада.
Десятки историй царствования Александра были написаны во время и вскоре после его жизни (так называемые первичные источники), но до наших дней сохранились лишь фрагменты. Повествовательные истории правления и походов Александра (вторичные источники) записаны спустя столетия после его смерти; это и труд Диодора Сицилийского (I в. до н. э.), и сочинения Квинта Курция Руфа (ок. середины I в. н. э.) и Арриана (II в.), и извлечения Юстина из более ранней работы Помпея Трога (ныне утраченной, II или III в.). Из вторичных источников наиболее надежным признают Арриана, в основном из-за его критического и сбалансированного подхода к первоисточникам и его опоры на рассказ очевидца Птолемея. К числу более поздних источников можно добавить Плутархово жизнеописание Александра (II в.) и его же трактат «О судьбе и доблести Александра», хотя последний – риторическая, а не историческая работа.
