Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима - [48]
Например, греков потрясло, что в Персии братья женятся на сестрах, а сыновья на матерях[186]. С другой стороны, на это можно было посмотреть сквозь пальцы, так как греки осуждали и семейные обычаи македонян, прежде всего многоженство (впоследствии в Египте династия Птолемеев приняла практику женитьбы братьев на сестрах, первым стал Птолемей II Филадельф, взявший в жены свою сестру Арсиною). И совсем другое дело – скифские обычаи жертвоприношения пожилых родителей, выпивания крови первого убитого человека и использования трупов в повседневной жизни[187]. И не менее омерзительным виделось отношение бактрийцев к старости: «Тех, кто лишился сил из-за возраста или болезни, живыми отдавали собакам, которых держали специально для этой цели и на местном языке именовали „стервятниками“. Земля за стенами бактрийских городов обыкновенно выглядела чистой, зато внутри стен было полно человеческих костей» [188].
Нас, как и древних греков, этот обычай шокирует, но такова была традиционная местная практика. Тем не менее это не помешало Александру ее прекратить, и он не пожелал слушать возражений. Именно подобное пренебрежение установленными социальными практиками возбуждало у местного населения недовольство к македонянам и способствовало распространению антигреческих настроений. Особенно характерны поздние примеры, с царской династией Птолемеев в Египте: скажем, цари выделили коренных египтян в отдельное сословие и препятствовали их участию в государственном управлении. Горечь унижения достигла катастрофической остроты в царствование Птолемея IV (221–203), и Египет охватила гражданская война, которая едва не покончила с правящей династией.
С другой стороны, Александр был более терпим к религиозным убеждениям, но в ту пору греки вообще повсюду находили «соответствия» своим божествам. Например, Александр отождествил местного бога Мелькарта в Тире с Гераклом, в Сиве находился оракул Зевса-Аммона, а в индийской Нисе местное божество (Индру или Шиву) сочли соответствием Дионису. Религия является отличным средством обеспечения единства, и царь прибегал к нему, когда и как полагал нужным, хотя и не всегда правильно понимая, что религия призвана разделять людей. Так, в Египте он позаботился принести жертву Апису в Мемфисе, а в Вавилоне повелел восстановить храм Бела, который уничтожил Ксеркс. Он пощадил жителей Нисы в 326 г. (вопреки собственной практике тех лет вырезать местные племена), поскольку те утверждали, что ведут свой род от спутников Диониса, бродившего по этим краям. Нисой звали няню Диониса, и Александра убедили, что местные чтят плющ, символ Диониса.
Впрочем, порой Александр проявлял политическую близорукость. В 332 г., когда жители Тира сдались, Александр выразил пожелание совершить поклонение богам в местном храме. Храм был посвящен Мелькарту, которого греки отождествляли с Гераклом, а последнего Александр причислял к своим предкам. Но все же это был храм не Геракла, а Мелькарта, и поклонение чужеземного царя виделось тирянам кощунством; они отказали и предложили Александру помолиться на материке (в древности Тир располагался на острове). Вместо того чтобы насладиться политическими выгодами сдачи Тира (контролировать Тир означало не пускать в окрестные воды финикийский флот) и принять компромисс вследствие религиозных осложнений, Александр оскорбился. В ярости он повелел приступить к осаде. Когда город пал после длительной и тяжелой осады, царь предал многих горожан смерти, а остальных продал в рабство. В качестве примера для других городов, которым вздумается бросить ему вызов, Александр также повелел распять вдоль побережья тела 2000 тирян. Этот шаг лишь заставил другие города устрашиться, так что следующий город, к которому подошла армия, Газа, отказался открыть ворота. После непродолжительной осады Газа, конечно, тоже пала, и Александр сурово покарал ее жителей, в том числе велел проволочь командира гарнизона Батиса за колесницей под городскими стенами.
Как правитель и как полководец Александр имел определенные недостатки, однако победить его казалось невозможным. Еще он был «собственным наибольшим достижением» [189]. Тем не менее принято переносить его качества, недостойные царя и человека, на его планы по строительству единой империи. Он не проводил сознательную экономическую политику, если использовать современный термин, для империи в целом, хотя и признавал экономический потенциал областей, в которых побывал и в которые намеревался идти – именно поэтому, кстати, он наметил следующей целью Аравию, богатевшую на прибыльной торговле пряностями. Постоянное движение на восток, пока войско не заставило повернуть обратно, приводит к заключению, что он не знал иных удовольствий, кроме битвы
