Творчество Томаса Мура в русских переводах первой трети XIX века - [45]

.

Как видим, Мур получил из записки А.И.Тургенева хотя и субъективное, но достаточно полное представление о Вяземском. Субъективизм автора записки проявился в порицании Вяземского за "небрежность" слога, причем А.И.Тургенев еще в 1827 г. критиковал своего друга за отсутствие стремления к совершенствованию слога, сочетавшееся, однако, с оригинальностью и силой художественного выражения¹⁷. Несколько преувеличенной представляется оценка А.И.Тургеневым Вяземского как одного из самых усердных «подражателей» Байрону, поскольку на момент появления записки можно было назвать лишь четыре произведения русского поэта, так или иначе связанных с творчеством Байрона, – прозаический перевод отрывков из IV песни «Паломничества Чайльд-Гарольда» (1819), «Стихи, вырезанные на мертвой голове, обращенной в чашу» (1820), стихотворения «В альбом» (1823) и «Байрон» (1824–1827).

Можно также предположить, что Мур знал Вяземского не только как переводчика Байрона, но и как переводчика одной из своих "ирландских мелодий". Это тем более реально, что А.И.Тургенев во время одной из встреч с Томасом Муром вполне мог подарить ему пересланный в Лондон П.А.Вяземским экземпляр "Северных цветов" на 1829 год. Впрочем, данная догадка реальными фактами и документальными свидетельствами пока не подтверждается.

II

К переводу стихотворения Мура «Remember thee? yes, while there's life in this heart…» из VII части «Ирландских мелодий» обратился в период пребывания в Читинском остроге поэт-декабрист А.И.Одоевский. В исповедальном лирическом размышлении «Тебя ли не помнить? Пока я дышу…» (между 1827 и 1829) Одоевский говорил о негасимой любви к отчизне, придающей смысл человеческой жизни, побуждающей к возвышенным размышлениям, великим свершениям: «Будь вольной, великой и славой греми, // Будь цветом земли и жемчужиной моря, // И я просветлею, чело вознесу…»¹⁸. Превращая «подлинные цепи каторжанина в условные символы»¹⁹, поэт в полном соответствии с традициями декабристской литературы призывал любить родину такой, какая она есть, и стремиться силой своей любви к ее преображению: «В цепях и крови ты дороже сынам, // В сердцах их от скорби любовь возрастает, // И с каждою каплею крови твоей, // Пьют чада любовь из живительных персей»²⁰. И в этих суждениях ощущалась та пламенность, иррациональность мысли, которую, очевидно, чувствовали многие современники поэта и, в особенности, М.Ю.Лермонтов, говоривший о «темных вдохновеньях» в стихотворении «Памяти А.И.Одоевского» (1839)²¹. Одоевскому удалось точно передать авторское настроение и основные чувства, выраженные Муром, трепетно отзывавшимся о родной Ирландии: «Remember thee? yes, while there's life in this heart. // It shall never forget thee, all lorn as thou art; // More dear in thy sorrow, thy gloom, and thy showers, // Than the rest of the world in their sunniest hours»²². Перевод Одоевского, который можно считать одной из лучших русских интерпретаций «Ирландских мелодий», остался в рукописи и, будучи впервые опубликованным только в 1922 г.²³, не оказал влияния навосприятие Томаса Мурарусским обществом в XIX в.

Н.В.Басаргин в своих "Записках", созданных в 1856 – начале 1857 г., однако опубликованных в сокращении только в 1872 г., уже после смерти автора, вспоминал, что накануне казни М.П.Бестужев-Рюмин перевел в крепости на русский язык "ирландскую мелодию" Томаса Мура "On Music" ("Музыка") из III части его цикла: "When through life unbless'd we rove, Losing all that made life dear…"²⁴. Перевод Бестужева-Рюмина, который, по словам мемуариста, был передан при помощи охранника другим арестантам, не сохранился. Свидетельство Басаргина нельзя признать до конца достоверным, поскольку оно могло быть обусловлено его собственными литературными пристрастиями. Так, сообщение о переводе Бестужевым-Рюминым «мелодии» Мура «On Music» Басаргин сопровождал собственным прозаическим переложением данного произведения, достаточно верно передававшим мысли английского оригинала. Согласно указанию Т.Г.Снытко, в Государственном архиве Российской Федерации (бывшем Центральном государственном архиве Октябрьской революции) среди бумаг Н.В.Басаргина в фонде Якушкина имеются и литературные опыты – «переводы стихотворений Томаса Мура»²⁶.

Б.Л.Модзалевский, изучая альбомную старину, обратил внимание на рукописный альбом, принадлежавший С.Н.Карамзиной и включавший в себя собственноручные записи, сделанные великими русскими писателями 1830-х гг., в том числе А.С.Пушкиным, М.Ю.Лермонтовым и др. Альбом открывает сделанная А.И.Тургеневым неточная запись третьей (последней) строфы стихотворения "Farewell! – But, whenever you welcome the hour…" из третьей части "Ирландских мелодий" Томаса Мура²⁷. С творчеством Мура М.П.Алексеев связывал еще одну запись, сделанную рукой А.И.Тургенева в альбоме С.Н.Карамзиной на листе 45 и начинающуюся словами «When forc'd to part from those we love…», – если для Б.Л.Модзалевского это «английское стихотворение неизвестного <…> автора»²⁸, то для М.П.Алексеева – неточная цитата из вошедшего в третью часть «Ирландских мелодий» Мура стихотворения «Oh! 't is sweet to think that where'er we rove…»