Творчество Рембрандта - [9]
В нескольких вариантах существует рембрандтовский офорт "Блинщица", 1635-ый и 1640-ой годы (высота одиннадцать, ширина восемь сантиметров). На нем изображена бабушка, сидящая у очага; она торгует на улице блинами, которые она тут же жарит и, нагнувшись, переворачивает на сковороде. Вокруг нее суетятся осчастливленные дети, и только спереди двухлетний малыш в беде, так как собачонка хочет отнять у него блин. С теплым юмором изображает художник покупателя на заднем плане: он деловито просунул руку сквозь совершенно изодранный карман своих широких штанов, в котором нет и не могло задержаться ни одной монеты, о чем ему прекрасно известно. Блинщица терпеливо и сочувственно ждет, хотя знает, что ничего не получит; видимо, ей придется дать ему один блин даром.
К необычному, замечательному, за чем гнался Рембрандт в своей юношеской жажде оригинального, принадлежала женская нагота. Не красота женщины, а именно ее нагота. Тело женщины, прекрасное в своей божественной наготе основная тема картины "Спящая Венера", ныне находящейся в Дрезденской галерее и созданной волшебной кистью Джорджо Барбарелли де Кастельфранко, ныне прозываемого Джорджоне, его годы жизни 1477-1510-ый.
Молодая женщина изображена возлежащей головой налево на высокой красной подушке и атласном белом полотне, постеленных в нескольких шагах от нас прямо на поросшей цветами лужайке, в окружении простой, но поэтичной итальянской природы, словно оберегающей ясные грезы ее тихого сна. Не шелохнется раскидистая листва темных крон далеких т-образных пиний, спит деревушка, прилепившаяся вдали на пригорке у правого края картины, неподвижна тоненькая горизонтальная полоска озера, сияющая над телом богини у линии горизонта, замерло в небе справа белое волокнистое облако, озаренное заходящим где-то слева солнцем. Тишина и покой, разлитые вокруг, как бы приглашают благоговейно созерцать это прекрасное существо, явившееся перед нашим взором. Спокойный, неспешный ритм широких пологих холмов за телом Венеры, подобно слабому эху, вторит плавным, певучим линиям дышащего целомудрием, мягко круглящегося, золотистого тела. Облачная атмосфера смягчает его контуры и сохраняет вместе с тем пластическую выразительность форм и красок. Так мирный сон и мирный предвечерний пейзаж сливаются в неповторимую музыкальную гармонию.
Подобно другим величайшим творениям мировой культуры, джорджоневская Венера замкнута в своей совершенной красоте и как бы отчуждена и от зрителя и от созвучной ее красоте музыки окружающей природы. Видная нам положенная на живот кисть расслабленной левой руки повторяет линию верхнего контура юного тела; закинутая за голову правая рука создает единую ритмическую кривую с контуром, мягко охватывающим тело снизу. Обращенное к нам лицо богини хранит безмятежно-ясное выражение - светлый лоб, спокойно изогнутые брови, мягко опущенные веки закрытых глаз, прекрасный строгий рот создают образ непередаваемой словами прозрачной чистоты. Все полно той кристальной прозрачности, которая достижима в искусстве только тогда, когда ясный незамутненный дух живет в совершенном теле.
В "Спящей Венере" Джорджоне с большой гуманистической полнотой и возрожденной ясностью античности впервые в мировом искусстве раскрылся живописный идеал соразмерности пропорций и невозмутимого покоя, свободы и полной завершенности, идеал высшего единства физической и духовной красоты женщины.
Диана. При этом имени богини охоты, владычицы зверей невольно возникает представление о классической красавице, или, по крайней мере, о высокой и стройной женской фигуре, дышащей лесной свежестью и молодостью. А вот перед нами офорт двадцатипятилетнего Рембрандта "Купающаяся Диана", 1631-ый год (высота восемнадцать, ширина шестнадцать сантиметров). Первое изображение обнаженной женщины Рембрандт выполняет не в красках, не на холсте, но на гравировальной доске, выбирая небольшой вертикальный формат. Рембрандт переносит нас на лесную опушку, отделенную лесным ручьем. Черные тональные пятна фона, откинутые далеко в глубину и сгущенные под изумительно выполненной тяжелой и густой листвой деревьев слева и справа, выходящей за пределы видимого пространства, выдвигают к нам на первый план обнаженное тело богини.
Эта Диана, правда, сошла к нам не с Олимпа; скорее, эта обезображенная полнотой женщина лет пятидесяти, явилась сюда из кухни. Она сняла свой золотой головной убор и, постелив на берегу светлые одежды, уселась в нелепой позе, свесив толстые ноги в воду. Она сидит на полном ярком свету, так что видна каждая складка, каждый сдвиг кожи. Ее располневшее туловище намечено лишь несколькими закругляющимися штрихами, и все же чувствуется, как выступают все округлости жира на бедрах и на животе, и как они западают на верхних частях руки и у шеи. Разглаживая брошенные влево от нас одежды, она повернула свое некрасивое одутловатое лицо и смотрит на нас равнодушным, отсутствующим взглядом.
Мы видим, что Рембрандту решительно недоставало чутья к тому, что мы называем прекрасным с точки зрения Рафаэля и Джорджоне. Здесь нет ни физической красоты, ни моральной чистоты, ни целомудренного состояния, но под резцом художника эта женщина облеклась такой жизненной правдой и человечностью, что превратилась в изысканное произведение искусства.
Огромное спасибо участникам и зрителям наших прямых эфиров на kinshiktv, из которых сложилась эта книга. И отдельное спасибо Татьяне Савченковой, которая бережно и внимательно расшифровала все эти эфиры. Увидимся в сценарной мастерской!
Стэн Ли ‒ отец Человека-паука, Фантастической четвёрки, Железного человека, Людей Икс и многих других супергероев. Все они хорошо вам знакомы, но кто их создатель? Какой он и с какими злодеями сталкивался на пути к олимпу? Эта биография ‒ ключ к пониманию великолепного художника и самый пристальный взгляд на его жизнь. Шаг за шагом замечательный биограф Боб Батчелор раскрывает личность того, кто перевернул индустрию комиксов и кино. Многогранный маэстро Ли стал лицом и мозгом Marvel, а также одной из самых важных творческих икон в современной американской истории.
От автора Окончив в 1959 году ГИТИС как ученица доктора искусствоведческих наук, профессора Бориса Владимировича Алперса, я поступила редактором в Репертуарный отдел «Союзгосцирка», где работала до 1964 года. В том же году была переведена на должность инспектора в Управление театров Министерства культуры СССР, где и вела свой дневник, а с 1973 по 1988 год в «Союзконцерте» занималась планированием гастролей театров по стране и их творческих отчетов в Москве. И мне бы не хотелось, чтобы читатель моего «Дневника» подумал, что я противопоставляю себя основным его персонажам. Я тоже была «винтиком» бюрократической машины и до сих пор не решила для себя — полезным или вредным. Может быть, полезным результатом моего пребывания в этом качестве и является этот «Дневник», отразивший в какой-то степени не только театральную атмосферу, но и приметы конца «оттепели» и перехода к закручиванию идеологических гаек.
Есть в искусстве Модильяни - совсем негромком, не броском и не слишком эффектном - какая-то особая нота, нежная, трепетная и манящая, которая с первых же мгновений выделяет его из толпы собратьев- художников и притягивает взгляд, заставляя снова и снова вглядываться в чуть поникшие лики его исповедальных портретов, в скорбно заломленные брови его тоскующих женщин и в пустые глазницы его притихших мальчиков и мужчин, обращенные куда-то вглубь и одновременно внутрь себя. Модильяни принадлежит к счастливой породе художников: его искусство очень стильно, изысканно и красиво, но при этом лишено и тени высокомерия и снобизма, оно трепетно и человечно и созвучно биению простого человечьего сердца.
Среди множества учеников великого русского художника Ильи Ефимовича Репина одним из достойных его последователей был Иван Куликов. Творческий путь Куликова был типичным для художественной молодежи конца XIX - начала XX столетия. В его творчестве нашли свое отражение сложные социальные перемены в общественной жизни, в свободе эстетических взглядов, в переоценке пути исторического развития России.
Мало найдется в истории искусства личностей столь загадочных и неоднозначных, как герой этой книги Питер Брейгель Старший — фигура таинственная, зашифрованная, чуть ли не мистическая. Творчество великого нидерландского художника — предмет многолетних искусствоведческих дискуссий.Форма, придуманная К.А. Роке для данного исследования, позволяет совместить, что бывает достаточно редко, взгляд ученого и взгляд поэта, чувство и интеллект. Настоящая биография по сути своей — диалог двух достойных друг друга собеседников — художника далекой эпохи, говорящего посредством своих произведений, и современного художника, пытающегося его понять.