Творчество и развитие общества в XXI веке: взгляд науки, философии и богословия - [26]

Глобализация как препятствие для преодоления фундаментального парадокса науки

В последние десятилетия западные страны, опираясь на мощь своих государственных институтов и на мощь своих гигантских информационных и пропагандистских холдингов, создают для себя конкурентные преимущества для обеспечения мирового лидерства западного глобального проекта. Можно с уверенностью сказать, что в современных условиях мировое лидерство в его дискурсивном аспекте во многом формируется гуманитарной наукой и сферой образования, которые становятся важнейшими, но пока ещё недооценёнными в России интеллектуальными факторами в борьбе за мировое лидерство.

По мнению известного русского философа Е. Н. Ивахненко, «уже в конце прошлого столетия сложилась особая “гегемонная” концепция универсального знания. Система образования стала функционировать по образцу эпистемологической матрицы, формирующей для всего остального мира дискурсы развития и модернизации, а само социально-гуманитарное знание стало подаваться в терминах эффективности и превосходства Запада над остальным миром. Так, шаг за шагом по “магнитным” линиям образовательного и технологического превосходства постепенно выстраивается непроходимая граница, жёсткая иерархия, разделяющая мир на тех, кому отведена роль творцов и производителей знания, и тех, кому предписано оставаться его потребителями». Вслед за установившимся в конце XX века экономическим и геополитическим доминированием западный мир стал активно продвигать технологию установления полной эпистемологической зависимости и контроля эмиссии знания. России в целом, как и российской науке и образованию в частности, в неоглобальном раскладе уготовано отнюдь не лидирующее место[52].

Говоря в терминах идеологической и политической борьбы можно говорить об агрессивном продвижении западного глобального проекта. Однако этот процесс, в терминах главенства дискурсивных практик, может быть представлен как рекурсивное распространение анонимной властной самодостаточности современной эпистемы западного мира в целом. «Данная эпистема выражает самую настойчивую и энергичную претензию на перехват управления человеком мыслящим – его смыслового приятия одних ценностей и когнитивных установок и неприятие других».

Применительно к пространству, в котором продолжают доминировать иные, «незападные» и «неевропоцентричные», языковые практики и ценностные установки, современная доминирующая не-оглобальная эпистема призвана осуществлять демонтаж когнитивной идентичности «мыслящих иначе».

В этих условиях со всей очевидностью перед российскими учёными и богословами встаёт задача создания своей собственной научной базы, в которой должна найти своё место и религиозно-философская методология, дающая возможность транслировать эту методологию в другие, прежде всего гуманитарные, науки. Другими словами, перед ними стоит задача принять вызов и достойно на него ответить.

Экономика как главная арена когнитивной войны

Одним из ярких примеров такого демонтажа когнитивной идентичности является придуманная полвека назад в США монетаристская теория, применяемая исключительно для внешнего потребления зависимыми странами. Выражаясь современным языком, она применяется денежными властями США в качестве когнитивного оружия, поражающего сознание элиты туземных стран в целях навязывания им нужной западному (прежде всего американскому) капиталу макроэкономической политики.

Парадоксальная живучесть монетаризма и его поддержка со стороны международного финансового капитала объясняется соответствующими экономическими и политическими интересами. Монетаризм играет роль научного основания идеологии рыночного фундаментализма и либертарианской экономической политики, в проведении которой заинтересован международный финансовый капитал, стремящийся минимизировать государственные ограничения своей деятельности. Монетаристская доктрина предоставила для этого разрушения необходимые идеологические основания, облачённые в тогу «научно обоснованных» рекомендаций.

Причина выбора псевдонаучной монетаристской доктрины в качестве идеологической основы для проведения денежно-кредитной политики связана не с ее истинностью или приверженностью ее проводников к каким-то научным школам, а с банальным удобством этой доктрины для обслуживания интересов офшорной олигархии, с одной стороны, и заинтересованностью международного капитала в её проведении – с другой. Сбитые с толку (а отчасти и почувствовавшие свой личный интерес и поддержку) монетаристской схоластикой властвующие элиты сами организуют разорение собственных стран[53].

Неудивительно, что последствия применения этой «теории» никогда ещё не приводили к официально заявляемым целям. Экономисты заметили, что существует обратная зависимость между применением монетаристской теории и темпами экономического роста. Экономика стран, применяющих рекомендации МВФ, растёт в среднем вдвое медленнее, чем остальных[54]. Важно подчеркнуть, что развитые страны никогда не применяли и не применяют рекомендаций МВФ, относясь к нему как к инструменту их общей неоколониальной политики по отношению к зависимым странам. Не случайно в правительстве США МВФ курирует заместитель казначея (министра финансов), отвечающий за взаимоотношения с иностранными государствами. Советы МВФ предназначены прежде всего для них.