Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 2 - [43]

О происхождении и названии чеченцев вот какая существует легенда:

В горах, не в дальнем расстоянии от настоящего Веденя, жил богатырь Нохчэ, у которого было двенадцать сыновей, таких же крепких и сильных, как он сам. Когда Нохчэ дожил до глубокой старости, то его потомство, состоящее из внуков и правнуков, оказалось столь великим, что, во избежание распрей и неудовольствий, он дал совет своим сыновьям расселиться по горам и не ближе, как на день пути один от другого. При этом заповедал им не спускаться с гор и беречь свои леса, потому что в тех и других заключалось их согласие и спокойствие. Разделившись на двенадцать отдельных семей, сыновья Нохчэ, места своего водворения назвали по своим именам, и с того времени образовались общества, известные нам и поныне: Ичкери, Аух, Чабирли, Шубути, Шато, Дзумсо, Кисти, Цори, Галаш, Галгай, Джерах и Ингуш.

Таким образом, расселившиеся по горам на юго-запад и восток, потомки Нохчэ долго жили в горах спокойно и в довольствии. Но, встречая недостаток в земле, в прошлом столетии начали занимать изобильное пажитями, полями и водою плоское пространство между так называемыми Черными горами, Качалыковским хребтом и Сунжею. Когда же, по мере приближения потомков Нохчэ к Тереку, они сделались известны своими хищничествами и разбоями, то кизлярские и моздокские армяне дали им прозвище «чачен», что на их языке значит головорез, разбойник. Мы же перекрестили потомков Нохчэ в чеченцев, назвав все затерекское пространство Чечнею… Такое предположение, хотя основанное на предании и рассказах стариков, заслуживает, однако, вероятия, тем более, что и настоящие жители не называют себя чеченцами и как бы стыдятся этого имени. Они называют себя или по имени своего родоначальника Нохчэ, или по имени его сыновей. – Мы, Нохчэ, мы народ Божий, – отвечали мне всегда с некоторым озлоблением старики, когда в разговоре с ними приходилось их называть чеченцами. Да и молодое поколение недолюбливает, когда их называют чеченцами. Они назовут себя или по имени того общества, к которому принадлежат, или по имени того аула, в котором живут. Именовать же себя Нохчэ они перестали.

«Осада Кавказа» М. Я. Ольшевский Записки. 1844 и другие годы

Ну а что касается Книги, то сведениями, почерпнутыми из неё, Комбат часто любил щеголять в дальнейшем, используя их к месту и не очень, беззастенчивая перевирая и искажая слова рассказчиков. Так, что мне еще не раз придется вспоминать про неё, для того, чтобы сохранить свою беспристрастность и объективность.

Глава 3. 1991 год. Начало штурма, или Удачный день

Михайловское укрепление они уже атаковали днем. Воинским начальником там был штабс-капитан Лико. Это был исправный офицер, всю службу проведший на Кавказе, серьезный и отважный. Когда он узнал о взятии Лазаревского укрепления, то, предполагая и себе возможность такой же участи, он благоразумно отделил внутренним бруствером ближайшую к морю часть своего укрепления, где были провиантский магазин и пороховой погреб. В этой цитадели Лико предполагал держаться, если бы неприятель и ворвался в остальную часть укрепления.

В предшествующую нападению ночь собаки за укреплением сильно лаяли, гарнизон ночевал, как обыкновенно, под ружьем; но все было тихо, и когда рассвело, неприятеля нигде не было видно. В полдень, когда нижние чины обедали, толпа горцев, скрывавшаяся за рекою Вуланом, в перелесках, внезапно и без шума, бросилась к укреплению, Сделалась тревога, все бросились к угрожаемому пункту; но это, как видно, была фальшивая атака. Главная масса горцев атаковала укрепление с северной и северо-восточной стороны, Гарнизон дрался с ожесточением, но подавлен огромным превосходством неприятеля, ворвавшегося в укрепление с двух сторон. Лико, с горстью людей, отступил в свой редюит и продолжал там защищаться, обстреливая внутренность укрепления картечью из горного единорога… горцы торопились грабить, уносить добычу и уводить пленных. Только часа через два они решились штурмовать редюит и, когда ворвались в него, последовал взрыв порохового погреба, от которого погибли остатки храброго гарнизона и до 2 тысяч горцев, как говорят лазутчики. Вероятно, это число преувеличено, но, во всяком случае, потеря была так огромна, что поразила ужасом горцев. Они разбежались, не убирая даже своих трупов, и с того времени назвали это место «проклятым». …Когда они уже ворвались в редюит, Лико был сильно ранен, но сказал Осипову твердым голосом: «Делай свое дело», а тот отвечал: «Будет исполнено», и что бывший тут иеромонах Маркел, в эпитрахили и с крестом, благословил Осипова и дал приложиться к кресту. Осипов взял гранату, сорвал пластырь и, взяв в другую руку зажженный фитиль, вошел в пороховой погреб; …Фигуры Лико, Осипова и иеромонаха являлись в такой героической простоте, что недобросовестно было бы допускать малейшее сомнение, Генерал Раевский представил военному министру все подлинные показания. Государь был тронут их чтением, и приказал, объявить об этом подвиге по всему военному ведомству, отыскать и щедро обеспечить семейства Лико и Осипова, и сверх того приказал считать на вечные времена Архипа Осипова правым фланговым 1-й гренадерской роты Тенгинского пехотного полка и при перекличке второй человек должен отвечать: «Погиб во славу русского оружия».