Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1 - [7]

Очень хочется пить.

Фляга у меня опустела подозрительно быстро, и жажда становится невыносимой.

Очень хочется пить.

Помощи мне ждать неоткуда, у каждого свой участок траншеи. Да с какой стати, мне должны помогать малознакомые ребята, с которыми нас только вчера свела служба?

Очень хочется пить.

Проблемы всегда проявляются в ходе их решения. Наша проблема оказалась в том, что за пол года, прошедших со времени рытья траншеи, вся вынутая из неё земля куда-то расползлась. И, теперь, чтобы засыпать траншею землёй, эту землю необходимо сначала где-то взять, то есть выкопать её в объеме такой же траншеи.

Очень хочется пить.

Правду говорят, что «глаза боятся, руки делают». Потихоньку траншея начинает засыпаться. Медленнее, чем хотелось бы, но всё-таки работа движется. Если бы не жажда.

Август, степь под Ташкентом. В тени больше 40 градусов, на солнце – соответственно. Жажда не дает думать, не даёт работать. У командиров на все вопросы ответ один: «Не можешь, – пиши рапорт»! Ну, уж нет. Я выдержу, не смотря ни на что. Не могу же я признаться, что сил нет даже для того, чтобы что-то там писать!

Очень хочется пить.

Тут рядом по дороге из-за пригорка показалась грузовой автомобиль с цистерной.

Мой недремлющий и пытливый ум не заставил себя ждать.

– Вот и вода!

Мелькнула мысль и, через мгновение, я уже бежал к машине, чтобы попросить воды у водителя. Но машина безостановочно проносится мимо. Обиду скрашивает надпись на бочке «огнеопасно». Под насмешливыми взглядами всего взвода возвращаюсь к месту работы. Весь взвод видел мою неудачную попытку, и если бы она удалась, то сразу бы присоединился бы ко мне. А теперь ребята не скрывают улыбок. И поделом, – не подставляйся.

Очень хочется пить.

Прохожу мимо курсанта из нашего отделения. Его участок рядом с моим. Он гораздо быстрее справляется с работой, хотя он из Бобруйска, это где-то в Белоруссии, ему, наверное, еще труднее, чем мне. Но он неожиданно предлагает мне свою флягу. Недоверчиво беру ее в руки, и чувствую, что воды в ней немного, но есть. Вспоминаю, что зовут его Александр, фамилия Бриченок. Делаю пол глотка и возвращаю флягу со словами «Спасибо, мне хватит».

В голове мелькает мысль, что нужно будет присмотреть за ним, а то ведь пропадёт парень со своей добротой.

Пить после этого хочется ещё сильнее.

Продолжаю работать, чувствуя, как во мне закипает злость на самого себя. Да что я хуже других, что ли? Хотя, может быть, я слишком хорош для этой обстановки? Мысли от жары путаются в голове и думать больше не хочется. Тем более, что приличных мыслей в голове становится всё меньше и меньше.

Очень хочется пить.

Вскоре злость сменяется отчаянием. А вдруг, действительно, отчислят? И все эти страдания напрасны?

Очень хочется пить.

Организм уже потерял способность потеть, и во рту не стало даже слюны, чтобы облизать потрескавшиеся губы.

Продолжаю работать, чувствуя, как неотвратимо приближается время окончания работ. Вижу, что у многих ребят дела идут лучше, чем у меня, Вот закончил Бриченок, Ничего удивительного, с его-то здоровьем! Здоровый парень. Потом на все четыре года к нему прилепится прозвище «Слон».

Заканчивает работу и Филимонов, ленинградский «кадет-философ». Вообще-то он – суворовец. Но слово «суворовец» для нас кажется слишком длинным, а «кадет» звучит и короче, и яснее.

Курсанты нашего взвода, закончившие работу, отдыхают, собравшись группами по два – три человека.

Очень хочется пить.

Ко всем неурядицам, свалившимся на меня в этот день, добавляется еще одно моральное потрясение. Курсанты Бриченок, Филимонов и Блинков подходят и молча начинают закидывать мою траншею, не обращая внимания, на слабые возражения с моей стороны. Странно. Может быть это последствия солнечного коллективного удара? Но работают ребята хорошо. Совместно мы быстро заканчиваем мой участок и, без перерыва переходим на следующий участок, над которым безнадёжно бьется наш товарищ, курсант Торчилевский.

И ничего, что очень хочется пить.

Скажу честно, если бы я закончил работу раньше всех, то, наверное, спокойно сидел бы без сил и ждал вечера. Но сейчас я вместе со всеми молча помогаю товарищу, у которого работа продвинулась ещё хуже, чем у меня, и начинаю понимать, что всё это нормально.

Возможно, Мир не так уж и плох, раз ко мне так тянутся люди. Ведь от них не спрячешь мои внутренние Силу и Обаяние, даже если я, из скромности, прячу их в самой глубине своей Души.

И ничего, что очень хочется пить.

Вскоре, бесконечный день, наконец, закончился. Наша рота задачу не выполнила. Рота будет заканчивать её ещё два дня. Наконец траншея будет зарыта, по трубе пустят газ, и подробности этого дня забудутся. Но я навсегда запомнил свой первый урок, что я стал курсантом первого взвода, и этот взвод, при необходимости, поможет мне преодолеть все предстоящие трудности, просто потому, что я курсант первого взвода. И это обстоятельство мне начинало нравиться.

А еще, вечером на ужине я сел за один стол с Филимоном и Слоном, где мы вместе со смехом вспоминали, как я бегал за водой к бензовозу. И потом, все последующие четыре года, мы всегда садились за один стол. И уже тогда я понял, что не знаю ребят лучше, чем они.