Твое тело – моя тюрьма - [31]

Мишель пригласила Стива к себе домой отпраздновать вместе День Труда после шестичасового рабочего дня в кафешке. Когда он пришел, девушка подала салат «Цезарь» на заднем дворе, чтобы не провоцировать его аллергию.

Перед ужином Стив перенес Анжелику из постели в инвалидное кресло и вывез ее на задний двор. Когда Мишель прикасалась к губам матери вилкой с кусочками еды, та послушно открывала рот и тщательно пережевывала пищу, уставившись пустым взором в пустоту. Мишель верила, что если инопланетянин-целитель не сможет вылечить ее мать, то энзимы здоровой пищи на клеточном уровне обязательно это сделают. Салат показался ей безвкусным. Она жевала по привычке, раздумывая о том, что все люди подразделяются на две категории – тех, кто верит, и тех, кто не верит. Те, кто верил в инопланетян, обладали, на ее взгляд, расширенным сознанием и были умнее тех, кто в них не верил. Причем вера в Бога была вполне совместима с верой в инопланетян. Вот те, кто не верил ни в Бога, ни в инопланетян, казались ей людишками ограниченными и подозрительными. Теми, кто не видит дальше собственного носа. И вот она решила задать этот вопрос своему лучшему другу, но боялась ответа. А вдруг такой нужный и дорогой для нее человек окажется в той самой категории «ограниченных и подозрительных», которую она презирала?

– Стив, ты веришь в существование других цивилизаций?

Юноша задумался на мгновение:

– Почему бы и нет? Вселенная большая. Творец проявил такую фантазию в создании всего живого на Земле, так что считать себя единственными разумными существами во Вселенной – это ошибка.

– Хочешь, в бассейне искупаемся? – робко предложила Мишель и стала расстегивать блузку, под которой виднелся красный бикини.

Юноша сорвал с себя майку, а цветастые шорты для плавания уже были на нем. Они прыгнули в бассейн и стали по очереди преследовать друг друга. Выдохнувшись, взяли паузу. Стив осторожно обнял Мишель сзади, стал медленно целовать волосы и ушки подруги, закрыв глаза, вдыхая ее запах, растворяясь в моменте.

Девушка наслаждалась его нежными прикосновениями, и была готова отдаться неведомым эмоциям и ощущениям. Но Тави ехидно улыбался с поверхности бассейна. Носитель вдруг осознала, что он – ее узник – все чувствует. И поцелуи Стива, и ее внутреннюю дрожь, и ее желание быть со своим парнем… Присутствие свидетеля сработало как опрокинутый на платье горячий суп. Она повернулась лицом к Стиву и прошептала:

– Стоп. Я не могу так. Не здесь и не сегодня.

– В чем дело? Я сделал тебе больно? – удивился юноша, отступив.

– Нет.

Мишель поспешно вышла из бассейна и завернулась в полотенце. Юноша в замешательстве последовал за ней, обтерся полотенцем и натянул майку.

– Что я сделал не так? – не унимался гость, пытаясь понять поведение подруги, которая сама же его к себе пригласила! Стив попытался снова ее обнять, но она увернулась.

– Пожалуйста, побудь с мамой, – попросила Мишель, – я в ванную сбегаю.

Она забежала в дом, умылась и оперлась обеими руками на края раковины. Кровь пульсировала в висках, она пыталась собраться с мыслями и успокоиться.

Тави появился в зеркале с улыбающейся гримасой и хитрецой в лавандовых глазах:

– А он прекрасно целуется. Мне понравилось. Одобряю! Слышишь, как я аплодирую стоя?

С Тави жизнь казалась полнее: девушка его не стеснялась и воспринимала как часть себя. Благодаря узнику у нее было чувство, что она не одинока. Он был ее встроенным советчиком, ее братом с Кассиопеи, удивительным другом. Хотя на друга он маловато тянул, учитывая его мрачное прошлое.

– Как от тебя избавиться? – Мишель произнесла мысленный вопрос четко, надеясь, что Тави не обидится. Она осознала, что она не хочет его обидеть, ей не наплевать на его чувства. – Извини, я не это имела ввиду. Есть ли способ ускорить твою реабилитацию?

– Ты устала от меня? Откровенно говоря, я лично не могу пожаловаться на отбывание наказания в твоей симпатичной персоне.

– Послушай. Я живу так, словно кто-то подсматривает за мной в замочную скважину. Ты купаешься, одеваешься, работаешь, волонтерствуешь и отдыхаешь вместе со мной, потому что мое тело – твоя тюрьма. Помимо этого, мое тело – моя собственная тюрьма. Я только сейчас это осознала. Ты читаешь мои мысли, испытываешь все мои переживания, включая «критические дни» и конфликты с отчимом. Моя жизнь у тебя как на ладони. Ты – зритель. И я устала жить как на сцене.

– Я знаю. Ты хочешь перемен, отношений, оргазма.

Мишель сделала глубокий вдох и попыталась сформулировать свои мысли и требования поконкретнее:

– Тави, знаешь ли ты, как сократить сроки твоей реабилитации?

– Да! Наконец-то ты спросила! – лицо его загорелось радостью, словно он мечтал об этом вопросе тысячелетиями. – Понимаешь, я не знал, что твой двойник, Альрами, беременна. Я бы никогда, никогда не поднял на нее руку, ты мне веришь? – он словно захлебывался в чувствах, которые Мишель раньше никогда за ним не замечала. Даже глаза казались влажными. – Ускорить мою реабилитацию на Земле возможно… Но не без твоей помощи.

Девушка не могла поверить, что была эгоисткой все эти месяцы: ей и в голову не приходило спросить узника, скучает ли он по своей родине и какова цена его свободы.