Твое сердце принадлежит мне - [43]

Доктор Хобб прислал микроавтобус. Позвонил охраннику у ворот, назвал пароль Райана, и «Скорую помощь» пропустили на территорию поселка.

Один из санитаров ждал у парадной двери. Настоял на том, что чемодан понесет он.

Помог Райану подняться в салон, поставил туда чемодан и спросил:

– Мне поехать с вами или в кабине с напарником?

– Я доеду один, – заверил его Райан. – Состояние у меня не критическое.

И всю дорогу до аэропорта пролежал на спине на носилках.

Смотрел на шкафчики, портативный дефибриллятор, аппарат «искусственные легкие», два кислородных баллона, другое оборудование, напоминающее о том, что при необходимости «Скорую помощь» можно превратить в реанимационное отделение на колесах.

Оставалось совсем немного времени до того момента, как доктор Хобб вскроет ему грудную клетку, вытащит больное сердце, пока машины будут обеспечивать снабжение кровью остальных органов, и поставит взамен сердце незнакомца, который захотел, чтобы после его смерти оставшиеся здоровыми органы послужили людям.

Вместо того чтобы нарастать, страх Райана сошел на нет. Так долго он чувствовал себя совершенно беспомощным, отданным во власть судьбы. Теперь все могло поменяться в лучшую сторону. Мы рождаемся не для того, чтобы ждать. Мы рождаемся, чтобы действовать.

Водитель включил мигалки, чтобы другие автомобили уступали дорогу. В такое время пробок быть не могло, так что сирена не требовалась.

Сидя за рулем, Райан любил придавить педаль газа, но пассажиром он никогда не ездил так быстро, тем более лежа на спине. Ему нравилось шуршание шин, напоминающее шум прибоя, и посвист ветра, который «Скорая помощь» сама же и создавала, прорезая раннее утро. Посвист этот не казался ему ни криком баньши, ни трезвоном охранной сигнализации. Он звучал чуть ли не колыбельной.

Они приближались к аэропорту, когда Райан вспомнил, что не позвонил ни отцу, ни матери. Хотя без особой охоты, но собирался позвонить.

Он не говорил им про поставленный ему диагноз. Да и в столь ранний час не хотелось нарушать привычный им образ жизни. Занимались они только собой, и едва ли у них возникло бы желание переключиться на его проблемы.

Да и потом, они не могли дать ему ничего такого, в чем он нуждался, и много – совершенно ему ненужного.

Если бы произошло худшее, в завещании он о них позаботился. Они смогли бы до конца жизни кружить по свету, ни в чем себе не отказывая.

Он не чувствовал к ним злобы. Они никогда не любили его, но зато и не били. Неспособные на любовь, ударить-то они могли, вот и заслужили уважение за то, что по этой части сдерживали себя. И себе они причинили гораздо больше вреда, чем ему.

Если бы он хотел потратить время на прощание, от прощания с родителями он получил бы куда меньше эмоциональной удовлетворенности, чем от прощания с домом.

* * *

Ехали они в аэропорт Лонг-Бич. На организацию срочного вылета из международного аэропорта Лос-Анджелеса ушло бы слишком много времени и нервов.

Стоявший на летном поле «Медиджет» размерами заметно превосходил корпоративный «Лирджет», которым собирался воспользоваться Райан. Доктор Хобб предпочитал арендовать этот самолет, чтобы в нем хватило места и медперсоналу, и друзьям, и родственникам пациента. В данном случае друзья и родственники ограничились образом Саманты, который Райан постоянно видел внутренним взором. Образ этот его поддерживал.

Благодаря своим размерам «Медиджет» уровнем оборудования не уступал самой современной больнице, обеспечивая все необходимые условия для любого пациента.

Около «Медиджета» стояли три «Скорые помощи», доставившие сотрудников доктора Хобба из различных частей Лос-Анджелеса. Их чемоданы и другой багаж как раз загружали в самолет.

Пока санитар передавал его чемодан стюарду «Медиджета», Райан стоял, повернувшись на восток, наслаждаясь видом порозовевшего горизонта.

А потом поднялся на борт самолета, чтобы улететь навстречу возрождению или смерти.

Глава 31

Райан шагал в желтом сиянии, желтизна хрустела у него под ногами, тающее тепло осеннего солнца растекалось по его коже.

В желтой дали кто-то позвал его по имени, и голос, едва слышный, показался ему знакомым. Он не мог точно сказать, кто это, но от самого звука этого голоса ему стало хорошо.

Он долго шагал из желтого в желтое, его не тревожило ни однообразие, ни отсутствие конкретной цели, а когда он улегся спиной на черную скамью, то не почувствовал никаких неудобств, хотя и лежал на железе. Над головой висел желтый полог, вокруг расстилался желтый ковер.

Вдыхая, он чувствовал, каково это желтое на вкус, а выдыхая, сожалел, что расстается с желтым, которое ранее вдохнул.

Наконец он осознал, что кто-то стоит над ним, держит за правое запястье, считает пульс.

Ослепительно-желтое солнце в тысячах мест прорывало завесу из желтых осиновых листьев, желтое придавало желтому дополнительные яркость и интенсивность, светило на стоящего рядом с ним человека со спины, окружало желтым ореолом. Человек этот на желтом фоне казался черным пятном, черты лица Райан разглядеть не мог.

Он предположил, что считает ему пульс обладатель голоса, который чуть раньше звал его из яркой желтизны, и какое-то время по-прежнему оставался счастлив, зная, что человек этот его любит.