Тверской гость - [20]
Ее толчками пригнали к кучке баб, где колотилась о землю простоволосая жена Васьки Немытого, силой оттащенная от мертвого мужа. Она видела, как приволокли за ноги Федора, пнули поднявшегося после порки Антипа Кривого, связывали руки всем мужикам. Она видела, как выгоняли из дворов скот, услышала мычанье своей Малинки, квохтанье разлетевшихся кур и гогот гусей, бегавших от монастырских. Она видела, как монастырские пригнали из ночного княтинских коней, узнала среди них любимца мужа — четырехлетнего жеребца Серка, рвавшегося из чужих рук, видела, как нагрузили и повезли из деревеньки их добро.
Она все видела и не могла встать… Потом запылали избы.
Когда прямо перед Анисьей откуда-то появился чужой, русобородый мужик и о чем-то спросил, она не удивилась ему, потому что ничто больше уже не могло удивить ее, но и ничего не ответила, — потому что нельзя было одним словом сказать о случившемся…
Она только заплакала, не закрывая глаз и не опуская головы, ловя губами и глотая частые, мелкие слезы.
Русобородый присел, тронул за ручку Ванятку. Мальчик откинулся, вцепился в материнское плечо.
Почувствовав его пальчики, Анисья вдруг заговорила. Она говорила не этому русобородому, она причитала, объясняя себе самой содеянное с ними.
— Набежали ратью слуги монастырские, повязали нам руки-ноженьки, побили народу крестьянского…
Афанасий Никитин и его товарищи неподвижно стояли и слушали это причитанье. А люди, среди разора и ужаса искавшие хоть какую-нибудь соломинку спасения, как будто поняв, что чужаки сочувствуют им, сбивались вокруг и смотрели с немой мольбой и тусклой надеждой.
Пламя еще гудело, от пожарища дышало жаром, летели с треском головешки, наносило искры.
— Да вы монастырские, что ли? — спросил Никитин, обводя взглядом потерянную кучку княтинцев.
— Нет, зачем, вольные мы, — скорбно выдохнул кто-то.
— Распря с монастырем вышла, что ли?
— Какая распря, — так же скорбно ответил из толпы мужичок, державший в руках дугу: все, что спас, — земля, вишь, у нас…
Неподалеку, застонав, приподнялся большой мужик в изодранной розовой рубахе. Мутным взором обвел народ, уронил голову и долго сидел, не шевелясь, опираясь ладонями окровавленных рук о землю и смотря в нее.
Вокруг примолкли.
— Ушли? — еле слышно спросил вдруг мужик.
— Ушли… — тихо ответили ему. — Пожгли все…
С силой упершись в землю, мужик перевалился на колени, потом, ухватившись за подставленное плечо, встал во весь рост. Падавшие на разбитое лицо рыжеватые волосы слиплись от крови, он отвел их локтем в сторону.
— Мои… тут?
— Здеся, Федор…
Никитин с невольной жалостью смотрел на мужика. Эх, и отделали, беднягу. А, видать, здоров! Мужик перехватил взгляды чужих людей.
— Видали, православные, как сирот зорят? — хрипя, выговорил он. — За что? За что?
Он остановился и глянул в сторону монастыря. Потом сжал кулак и, погрозив, выкрикнул:
— Прокляты будьте! Прокляты!
Кое-как Никитин выспросил у княтинцев о монастырском набеге. Говорил больше Федор. Никитину этот мужик понравился. Он рассказывал толковей других.
— Неправедно игумен поступил! — возмущенный услышанным, сказал Никитин. — На него управу найти можно!
— Где? — безнадежно и зло спросил Федор.
— У великого князя! Ему челом бейте!
— Ему! — поддержал Копылов. — Вы, ребята, не сдавайте, за свое стойте! Вот, слыхал я, игумен в Угличе своих сирот непомерно обложил, так они грамоту епископу послали, челом били, и он заступился.
— Правда, — горячо подхватил Афанасий. — Отменил игумен поборы-то непомерные. Вот и вам надо так.
В кучке княтинцев зашевелились, заговорили:
— Игумен вольничает…
— Есть правда-то на свете!
— Великий князь заступится…
— К епископу идти…
Федор поднял голову:
— Как пойдешь-то? Грамоту надо… Так не пробьешься:
Обнадеженные было княтинцы приуныли.
— Известно, грамоту…
— Куды без нее?
— А платить чем?
— Не, теперь одно — по миру волочиться…
Никитин положил руку на плечо Федору.
— Я вам грамоту напишу.
Федор недоверчиво спросил:
— Ай можешь?
— Могу, ребяты… Иванка! — обернулся Никитин к Лапшеву. — Сгоняй-ка на ладью, возьми у меня в коробе, в синем, тетрадку да склянку с чернилами.
— Сейчас, дядя Афанасий!
Иванка припустил бегом. Никитин и Копылов опустились на траву. Княтинцы по-прежнему жались к ним.
— Да вы кто будете-то? — спросил Федор.
— Купцы, — ответил Никитин.
— Ваша доля вольная, — опять вытирая кровь с лица и морщась, вздохнул Федор. — Вам что? Купил — продал… А тут, видишь, как…
— Да и у нас не сладко, — утешил его Копылов. — Не слыхал, что ль, как дерут с нашего брата? А то и пограбят…
— Дело торговое, — равнодушно согласился Федор. — Из наших, после воли, двое тоже в купцы ушли. Один, слышь, выбился. В Твери. Прошка Викешьев… Не слыхали, часом?
— Нет, — подумав, отозвался Никитин. — Не упомню.
— Конешно, где всех узнать… Тверь большая.
Он умолк и уставился на пожар. Тлели бревна нижних венцов. Метался пепел. Смотрели, как догорает деревенька, и купцы. Подошла Марфа. Она еле двигала ногами после побоев. Села рядом с Федором, потрогала его за плечо, словно убеждаясь, что жив, и строго, испытывая, оглядела тверских.
— Мать? — спросил Копылов. И, не дожидаясь ответа, сам сказал: Мать…
Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности и разведки СССР в разное время исторической действительности. Содержание: 1. Леонид Николаев: Феникс 2. Эдуард Арбенов: Берлинское кольцо 3. Евгений Воробьев: Земля, до востребования Том 1 4. Евгений Воробьев: Земля, до восстребования Том 2 5. Юрий Михайлович Корольков: Кио ку мицу. Том 1 6. Юрий Михайлович Корольков: Кио ку мицу. Том 2 7. Николай Сергеевич Атаров: Смерть под псевдонимом 8.
Фашистской диктатуре с самого начала приходилось бороться не только с внешними противниками, но и с внутренним сопротивлением настоящих патриотов своей страны. Одной из них была замечательная женщина и отважная разведчица Ильза Штёбе. Работая в лаборатории одного из крупнейших военных химических концернов в Дрездене, она неоднократно передавала ценнейшие сведения через своих добровольных помощников советской разведке. Ильза Штёбе была схвачена гестапо по доносу а казнена в декабре 1942 года - в канун разгрома гитлеровской армии под Сталинградом.Этой героической женщине посвящен роман известного писателя Владимира Сергеевича Прибыткова «Завещаю вам жизнь».
Приключенческая повесть о борьбе советских партизан и разведчиков с немецко-фашистскими войсками и спецслужбами в годы Великой Отечественной войны на оккупированной врагом территории.
Биография гениального русского художника Андрея Рублева — это почти белое пятно на карте истории русской культуры XIV–XV веков. И никогда ни один исследователь не прорисует эти белые места, так как источники не сохранили жизнеописания создателя знаменитой «Троицы», а время не пощадило многие великолепные иконостасы, величественные стенные росписи.Писатель, взявшийся за создание художественной биографии Рублева, имел право домыслить те факты, о которых молчат источники.Книга В. Прибыткова не роман и даже не историческая повесть.
Иван Фёдоров — великий русский просветитель, человек, основавший первые типографии в России и на Украине. В 1564 году в Москве Фёдоров совместно с Петром Мстиславцем выпустил первую русскую датированную печатную книгу — «Апостол». Перебравшись во Львов, Фёдоров основал первую на территории Украины типографию и в 1574 году выпустил «Апостол», в котором впервые появилась издательская марка Ивана Фёдорова. В том же году он издал «Азбуку» — первый печатный русский учебник, сыгравший колоссальную роль в становлении отечественной педагогики.
Приквел к первой повести об историке Роберте Джонсоне. Отважный искатель приключений вместе со своей новой спутницей отправится на поиски двух самых загадочных артефактов, так или иначе связанных с именем жестокой королевы из средневековья.
У нас большая семья. Я моя сестра и мой младший брат. Одни из немногих чьи семьи наполнены добротой взаимопониманием и развитием. Наш отец постоянно, что-то придумывает. Куда-то поехать. Куда-то пойти. В этот раз мы решили отправиться в аквапарк. Казалось бы такое банальное событие для литературы вряд ли достойно этих строчек. Но уверяю вас. Все получится по классическим канонам истории. Выбрали один путь, но получился совсем другой путь!…Так мы и узнали, место, которого давно нет на карте и на котором по-прежнему светит маяк.
Первый сборник сочинений нижнетагильского автора Малинина Егора (малинки), включающий самые яркие из его сочинений. "Первый и не последний".
Рассказ о романтиках черного флага и парусов, об одном из последних пиратов "Золотого века", удачливом и в тоже время, кровожадном и жестоком флибустьере Карибского моря и Атлантики – Бартоломью Робертсе или Черном Барте. Утонченный любитель музыки, с изысканными манерами, прилежный христианин, не терпящий азартных игр, пьянства и женщин. Но всегда ли так было? На одном из захваченных кораблей, среди пассажиров, оказывается молодая девушка по имени Анна. Сможет ли Черный Барт устоять перед силой любви и не нарушить созданный им "Кодекс Пиратов"? Содержит нецензурную брань.
Перед глазами читателя глава истории, которая перевернула устой всего Средневековья – падение Ордена Тамплиеров, некогда могущественного ордена, державшего в руках половину всего мира. Заговор верхушки римской церкви, вовлеченость инквизиции, и история наследного рыцаря ордена, в поте лица мчащегося на его спасение и на сохранение векового наследия. Это не книга, но сценарий. Все зависит от вашего воображения. Все характеры персонажей – ваше собственное представление о них. Все сцены и атмосфера эпохи зависит только от вас.
Cюжет книги основан на подлинном событии – в 1894 году американка родом из России впервые в мире совершила кругосветное путешествие на велосипеде. Пускаясь в дальний путь на новом по тем временам средстве передвижения, героиня объявляет себя "новой женщиной" в надежде прославиться и разбогатеть. Кругосветка в одиночку длиной почти в пару лет изменит ее представления о мире и поможет узнать себя. События развиваются стремительно, однако повествование рассчитано на неспешное чтение. Это книга-калейдоскоп, которая предлагает вдумчивому читателю достроить подлинные связи между репортажами начинающей журналистки Мэри и свидетельствами знавших ее людей.