Твердые реки, мраморный ветер - [8]

Макс, в отличие от Энди, не выглядел таким контактным и дружелюбным. Казалось, что он непрерывно сосредоточен на чем-то своем, далеком от происходящего тут.

– В нашей лаборатории…, – начал Макс, но Джейн перебила его.

– Лаборатория находится где-то в другом месте?

– Почему в другом? – удивился Энди. – Здесь.

– Но… где именно? На таком небольшом клочке земли, на вершине холма…

– А, – рассмеялся Энди, – ты смотришь очень поверхностно на этот вопрос. В прямом смысле "поверхностно". Мы не на вершине "холма", как ты выразилась, а на вершине полукилометровой высоты горы, то есть под нами что – скала. Формально мы владеем только землей на этих нескольких холмах и прилегающими территориями в десяток гектаров, но как ты думаешь – интересуется ли кто-то тем, что происходит глубоко под ногами – в толще этой огромной скалы, на которой покоится вся эта территория?

– А… и глубоко вы туда… закопались?

– Глубоко. И пространства там сколько угодно, и помех никаких, и чистоту поддерживать легко. Давай, Макс, расскажи пупсе.

Слово "пупса" он явно произносил с нескрываемым удовольствием, и, как казалось Джейн, немного иронизируя над ее неловкостью.

– У тебя герпес есть? – неожиданно спросил Макс.

– Иногда… есть, на губах вскакивает, – подтвердила Джейн.

– У меня тоже. И у него, и у нее, и очень у многих.

– И…

– Чем лечишься?

– Ну, мазь специальная продается, мажу…

– Помогает?

– Да, если сразу помазать, как вскочил.

– А почему бы не вылечить его насовсем?

– Так вы этим занимаетесь? Насовсем не получается. Насколько мне известно, герпес вообще не лечится насовсем – если он поселился, это уже навсегда.

– Вот именно, – подтвердил Макс. – Это навсегда. Это неизлечимо.

– И вы это пытаетесь исправить?

– Нет. Мы пытаемся это понять, и, кроме того, приспособить к кое-чему другому. Как ты думаешь, когда первые эукариоты… ну то есть клетки с ядром, – уточнил Макс, заметив предупреждающий жест Энди, сопровождаемый улыбкой, дающей понять, что тут лучше обходиться без специальных терминов, – приняли к себе внутрь митохондрии…, – Макс снова запнулся и вопросительно посмотрел на Энди, но тот ободряюще махнул рукой.

– Все в порядке, термин "митохондрии" Джейн уже известен, я уже сказал ей пару слов об этом.

– … то для клетки это было излечимо или неизлечимо? – продолжил Макс. – Могла ли клетка исторгнуть из себя митохондрию и начать снова жить без нее? Я говорю "излечимо", и сразу мы начинаем мыслить в терминах болезни, чего-то нежелательного для клетки. Если же мы скажем "симбиоз", все изменится, и мы начнем смотреть на это событие иначе. А почему герпес мы называем "заболеванием"?

– Ну как…, – не нашлась что сказать Джейн, – ну потому что это неприятно, когда он на губах вскакивает.

– Да, неприятно, согласен.

– И еще, насколько мне известно, если герпес запустить и не лечить, то все губы так распухнут, что кошмар! И потом есть генитальный герпес, вообще крайне неприятная штука, и наверное есть и осложнения…

– Все верно. И ощущения неприятные, и осложнения бывают. А все же достаточно ли этого всего для того, чтобы объявить герпес заболеванием и начать от него лечиться? Ведь по большей части он совершенно незаметно присутствует в нашем организме, никак и ничему вроде бы не мешая, как и многие другие представители микрофлоры. Что нужно сделать, чтобы ответить на такой, например, вопрос – это в самом деле что-то заведомо нежелательное, то есть болезнь, или это начальная стадия новой формы симбиоза – симбиоза вируса и человека?

– Симбиоз вируса и человека?? – не удержалась от скептического возгласа Джейн.

– А почему нет? Почему мы можем сотни миллионов лет жить в симбиозе с бактериями, и не можем образовать симбиоз с вирусами? Конечно, слово "вирус" автоматически ассоциируется с опасностью, но ведь, откровенно говоря, человек тоже стал своего рода вирусом на теле планеты. И ведь любопытно, что как только человечество стало вести себя как вирус, так сразу и вирусные заболевания расплодились как мухи. В этом, возможно, есть какая-то закономерность, как и в том, что в природе все поляризуется – одни вирусы выбирают воевать с человеком… и довольно успешно они это делали вплоть до девятнадцатого века. А что потом? Пастер, Кох, Эрлих… сотни и тысячи выдающихся ученых, пенициллин, другие антибиотики, ртутные мази и прочее и прочее – и каково положение дел? Где испанка, уносящая в прежние времена жизни людей миллионами? Где сифилис, гроза человечества? Где десятки болезней, сами названия которых давно перестали казаться относящимся к реальности, отошли скорее к компетенции истории, чем бактериологии и медицины? Удивительно ли то, что некоторые вирусы могли избрать для себя совершенно иной путь – путь ассоциирования с человеком, союза с ним, союза боевого, так сказать, потому что человеческий организм вряд ли просто так, "за бесплатно", принял бы в себе чужеродное существо – да даже не из-за зловредности, а просто потому, что такого рода ассоциирование влечет за собой неизбежно какие-то конфликты местного значения, ну вот типа выскакивания болезненных пузырьков на губах, а время от времени еще и осложнения дает. Нет, в ответ наш организм требует существенного ответного дара. И вот герпес. Смотри – он живет в организме и мы его не замечаем. Ну на исключения типа вскакивания пузырьков на губах при переохлаждении мы сейчас внимания не обращаем, это мелочь, неизбежная при любом союзе. Далее – вытравить его из организма – невозможно, никак не выходит. Герпес так сильно сопротивляется, да? Может быть. А другие вирусы и бактерии разве не сопротивляются, когда мы изгоняем их из тела? Тоже сопротивляются, но мы успешно с ними справляемся, а с герпесом – никак. А может быть это не герпес или не столько герпес, сколько собственно наш организм так этому сопротивляется? Знаете, наш организм, если захочет, может хоть от чумы и холеры вылечиться. От чего угодно может, если хочет, если поддержать его защитные силы антибиотиками, витаминами, уверенностью в излечении, озаренными восприятиями. А от герпеса – никак. Странно? Странно. Но помогает ли нам чем-то этот самый герпес? Вот если бы мы нашли ответ на этот вопрос, если бы мы в самом деле выяснили, что есть некая реальная польза от герпеса, тогда гипотеза образования нового союза, так сказать "нового вирусного завета", получила бы серьезное обоснование, а вслед за этим – и больше того…