Твердые реки, мраморный ветер - [4]

Человек, вышедший им навстречу, быстрым шагом подошел к Джейн, протянул руку.

– Энди. – Представился коротко он. – Вы из Трансмедикал. – Той же ровной интонацией произнес он, так что Джейн не поняла – это был вопрос или утверждение. Пусть это будет утверждение, решила она и промолчала.

– Пойдем. – Все так же безэмоционально он кивнул куда-то вперед и она все так же молча за ним последовала. Только подходя к двери кабинета, она вспомнила, что не сказала своего имени в ответ, но сейчас уже было как-то неловко представляться, не стучать же его по спине и говорить, что мол меня зовут Джейн. Впрочем, успокоила она себя, он наверняка и так знает, как ее зовут.

Кабинет оказался просторным. Вдоль одной стены располагался целый минералогический музей с сотнями очень необычных кристаллов, вдоль другой – стеллажи с книгами под потолок. В дальнем углу, прямо перед широким окном от пола до потолка – рабочий стол, и по центру, располагаясь на пушистом ковре – журнальный столик и несколько кресел вокруг. В целом все производило ощущение очень дорогого и качественного, хотя и не было вульгарных признаков показной роскоши. Рядом с креслом стоял поистине гигантский сросток кварцевых пирамидальных кристаллов, размером два на два метра и высотой в метр – такой наверное тонну весит. Деликатная подсветка делала его очень красивым, просто затягивающим своими переливами. Заметив, что ее взгляд приклеился к кристаллу, Энди разъяснил, что вот эта матово-белая подложка – это кальцит, а вот эта темно-зеленая поверхность некоторых граней кристаллов обусловлена присутствием хрома в составе кварца, а если внутри кристалла заключены блестящие золотистые нити – это называется "рутиловым кварцем". Россыпь темно-золотистых блестящих пластинок в углублении – это разновидность слюды, "мусковит", а вот эти нежно-голубые прозрачные колонны – аквамарины. Здесь был целый мир, который можно было разглядывать, казалось, очень и очень долго, и Джейн с неохотой отвела глаза и села к столу.

– Насколько я понимаю, ты ничего не понимаешь в медицине, правильно? – начал Энди.

– Да, я физик-технолог, – согласилась Джейн. – У меня есть значительный опыт по обслуживанию электронных и туннельных микроскопов, кроме того я некоторое время работала в ЦЕРНе, решала чисто технические вопросы обработки данных и охлаждения контуров ускорителя элементарных частиц.

– Но ведь у тебя есть и теоретическая подготовка? – поинтересовался Энди.

– Да, вообще у меня образование физика-теоретика, но…

– Вот и хорошо, значит ты примерно представляешь, что такое протон и электрон, а это не так уж мало:)

– Только…, – пожала плечами Джейн.

– Что?

– … зачем это может пригодиться в медицине, эти мои знания о протонах, волновых функциях, спинах и кварках? Квантовая хромодинамика и шприцы…

– …вещи несовместные, не так ли?

– Разве нет?

– С точки зрения обывателя, да, но с точки зрения микробиологов – нет, и давно уже нет. – Энди показал пальцем на какой-то плакат, висящий на стене у входа. – Посмотри, видишь?

– Схема территории этого участка?

– О, нет, намного сложнее. Это митохондрия, давай подойдем.

Они встали и подошли к плакату, который оказался совсем не плакатом, а чем-то вроде объемной топографической карты. Да, это в самом деле отдаленно напоминает митохондрию… Джейн помнила что-то такое еще из школьного курса биологии, и потом несколько раз чисто из любопытства заглядывала в учебники, рассматривая разные органеллы и структуры клетки, но названия быстро выветривались из головы – как-то это не ее епархия.

– Митохондрия. – Еще раз задумчиво повторил Энди. – Энергетическая станция клетки. Атомный реактор и ускоритель и конденсатор и прочее и прочее. Устройство этого зверя намного сложнее, чем устройство современной атомной электростанции, просто мы еще очень многого не знаем. А еще нас интересуют лизосомы – пищеварительные фабрики, и особенно – Комплекс Гольджи – уникальной сложности существо, которое мы даже близко еще не знаем по-настоящему…

– Энергетическая станция, да, я это помню, – перебила его Джейн. – Так я… я буду работать инженером именно на ЭТОЙ станции?? – до Джейн, кажется, начало доходить, зачем ее, инженера по обслуживанию реакторов, взяли на работу в медицинскую корпорацию.

– Да, именно на этой.

– Но ведь тут нужны химики, биохимики, я не знаю, ну кто там… микробиологи, а не специалисты по теории элементарных частиц.

– Нет. – Энди прокашлялся. – Посмотри.

Он ткнул пальцем во фрагмент схемы.

– Это мембрана. Очень упрощенно, конечно. Подробная схема заняла бы площадь, равную площади всего этого холма. В каждой митохондрии есть не одна, а две мембраны, между которыми находится межмембранное пространство… у тебя такой вид, словно ты опасаешься чего-то, – улыбнулся он Джейн.

– Пожалуй да, мне всегда довольно сложно давалась органическая химия, и…

– А мы не будем говорить ни о какой химии – мы все преобразуем в язык технологов и физиков, это несложно, ну и в конце концов тебе ведь необязательно знать точный состав сплава, из которого состоят стенки рабочей камеры – тебе надо только помнить, каковы их характеристики. Здесь точно так же. Все то, что заключено внутри внутренней мембраны, то есть внутренняя часть митохондрии, мы называем "матриксом". Он, конечно, имеет очень сложный химический состав, но тебе пока это знать не надо.