Твёрдость по Бринеллю - [98]

Шрифт
Интервал

По сигналу шлепнувшись за борт, Дарья поболталась немного на поверхности моря, чувствуя, как ледяная вода пробирается под костюм и вытесняет из него лишний воздух, притерпелась к холоду и, погрузившись под воду, медленно, перебирая руками якорный канат, полезла вниз, каждый раз испуганно и неумело продувая уши, как только их закладывало. Толик следовал по этому же канату впереди Дарьи и часто подолгу замирал на месте — у него с продувкой что-то не получалось. Дарья терпеливо ждала его, чтобы не сесть ему на шею.

Воздух бурно вырывался из клапанов и уносился вверх. Вода, сверху казавшаяся темно-синей, изнутри оказалась изумительно прозрачной и зелено-голубой — ее пронизывало солнце. Такой красоты Дарья никогда не видела. Она висела как бы посреди неописуемого хрустального купола. Наконец показалось дно. На глубомере Дарья отметила: двадцать метров. Дарья увидела белеющие внизу, голубоватые от глубины губки, усыпавшие своими ветвистыми рогами камни, меж камней — колонии морских ежей с елочно-зелеными иголками и, забыв о напарнике и глубине, ринулась от надежного каната к неземному пейзажу, полетела, как громоздкая, но невесомая здесь птица, над дном, слегка пошевеливая ластами и задыхаясь от невиданной прелести и гармонии… Толик, отцепившись от каната, плыл рядом и заглядывал в ее искаженное маской лицо, а у нее глаза были шире маски, она указывала пальцем в пространство и булькала счастливым смехом, выпуская вверх мириады пузырей. Боже, она могла ведь этого и не увидеть!

Вдруг Толик указал ей рукой: «Смотри!»

Слабо пошевеливая ластами, они зависли на одном месте. Перед ними над дном висела рыба, зеленоватая и как бы замшелая, около метра в длину, но изогнутая латинской буквой S или знаком бесконечности, — отдыхала наверное. Ничуть не сомневаясь в том, что рыба всегда должна убегать от человека, Дарья попыталась схватить ее за хвост… И о ужас — мгновенно очнувшееся чудовище развернулось для нападения и распахнуло пасть, усеянную редкими иглами зубов, точно собака Баскервилей; не слышно было только громоподобного рыка — полная немота! А из-за пасти злобно мерцали… голубые глаза. Ошеломленная таким поведением, Дарья застыла на месте. Толик безрезультатно дергал нож из ножен, пытаясь одновременно шлепнуть ластой по пасти рыбы… Когда осели клубы поднятого со дна ила, Дарья не увидела ни рыбы, ни Толика. Не задумываясь над тем, куда пропали персонажи несостоявшейся трагедии, Дарья двинулась дальше и начала собирать все, что видела: губки, ежей, нашла на дне пару звезд и не побрезговала даже схватить голыми руками подводного паука, который резво махал своими длинными членистыми ножками, пока она заталкивала его в садок. Вдруг она почувствовала, что не может сдвинуться с места — ее что-то держит. Как ни била она ластами, все было безрезультатно, вперед она не продвигалась. Неужели здесь такое сильное течение? Немного успокоившись, она поняла: натянулся фал, который был завязан вокруг ее талии для страховки, она его весь размотала, гуляя по дну, и инструктор уже дернул три раза — пора всплывать. Она ответила и начала медленно парить к поверхности, глядя вверх и балдея от просвечивающих сквозь толщу воды воздуха и солнца. Дно таяло в дымке глубины, свет и воздух непреодолимо манили.



Верхние слои воды показались ей теперь горячими. Вынырнув, она выбросила изо рта загубник и победно заорала. Аквалангисты весело махали ей. Карбас оказался не близко. Инструктор, сматывая фал, подтащил ее к борту. Подняв вверх садок с добычей, Даша справедливо ожидала восторженных возгласов — губки и ежи были редкой добычей, их встречали только на большой глубине, где есть течение. И она их дождалась.

— Глубина? — спросил Федер.

— Двадцать метров! — отрапортовала Дарья.

— Промахнулись маленько, — смущенно пояснил инструктор, — хотели, где помельче… Ну как?

— Отлично! — Дарья была в восторге. — Было светло как днем, красиво, необычно. Это подарок на всю жизнь!

— Ты хорошо побегала, — согласился Федер. И посмотрел на Толика, который бесславно бросил свою подопечную на глубине и уже давно отсиживался в карбасе.

Тот недовольно стал ругать маску и уши, но все сидящие в лодке знали, что Толик трусоват. Была у некоторых аквалангистов боязнь воды и глубины, это факт, не все были храбрыми, но тут уж ничего не попишешь. Таким всегда что-то мешало.

Дарью несколько рук подхватили и вызняли из воды. Ее оценили: вот она-то была своей в доску. Те же руки сняли с нее акваланг, груза, шлем и тугую резиновую куртку. Губки, ежей и паука бережно разместили в тазу с водой. Федер завел мотор, и карбас понесся к берегу. Кутаясь в толстенный водолазный свитер, Дарья рассказывала про встречу с рыбой-агрессором.

— Зубатка, — оживился Толик. — Я таких здоровых еще не видел. А глаз голубых у нее нет, по-моему, вообще никаких нет — ремень и ремень.

— Были глаза, как же, — упорствовала Дарья, — и… почему-то голубые.

— Все может быть, — согласились аквалангисты. — Здесь и половина видов еще не описана. Может, особь какая.

Дарья уверенно кивнула.

На берегу она занялась приготовлением «экспонатов», благо насмотрелась, как это делается. Своих экспонатов! А вечером схватилась за тетрадку — описать впечатления.


Еще от автора Ангелина Владимировна Прудникова
Воровские истории города С

Эти истории случились в г. Северодвинске: две — в 1995, остальные — в 1998 годах. В них использованы достоверные факты и документы. Автор, исполняя журналистское задание, сама присутствовала на судах, рылась в судебных документах, скрупулезно собирая материал. То, что было покрыто мраком умолчания, пыталась домыслить, ставя себя то на место преступника, то на место жертвы, пытаясь в деталях постичь людскую психологию… В меру своей компетентности, конечно.Похоже, Северодвинск очень богат на жуткие человеческие драмы, если учесть, что предлагаемые истории освещают лишь малую толику судебных разбирательств, прослушанных подряд.


Сосуд скудеющий

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Клятва Марьям

«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.


Кружево

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дождь «Франция, Марсель»

«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».


Дорога

«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Душа общества

«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».