Твердь небесная - [293]

Лиза, единственное, попросила Александра Иосифовича позаботиться как-то сообщить товарищам в Москву о том, что вышло с ней и с ее спутником. Александр Иосифович мог бы пообещать, но ничего такого не делать, нисколько даже не рискуя когда-нибудь держать ответ за неисполнение обещанного, но он сразу честно сказал Лизе, что делать этого не станет, потому что для них теперь всякая попытка установить связь с товарищамиможет иметь весьма печальные последствия. Их задача, по словам Александра Иосифовича, заключалась в том, чтобы непременно сохранить себя для революции. А на нынешнем этапе борьбы им прежде всего требовалось уберечься от ареста, почему и не следовало искушать судьбу и устанавливать какие-либо опасные связи.

Однако на Лизу такие аргументы многоопытного старшего товарища и к тому же теперь руководителя в их общей борьбе особенного впечатления не произвели. Она слишком находилась под влиянием самоотверженного учения Гецевича, подтвержденного личным его подвигом: приносить себя в жертву и не думать – какая от этого будет польза? – польза будет хотя бы в том, что их жертва отзовется в сердцах других бойцов и пополнит ряды ниспровергателей человеконенавистнической власти. Поэтому Лиза заявила Александру Иосифовичу, что долго она таиться не намерена. Конечно, она готова переждать какое-то время, но затем непременно продолжит дело своего геройски погибшего товарища. Услышав такое, Александр Иосифович понял, что эта фанатичная якобинка для него не менее опасна, нежели полиция. Он не стал возражать или чего-то доказывать девушке, только попросил поставить его в известность, если она решится возобновить свою деятельность.

Средства, которыми располагал Александр Иосифович, позволяли ему и Лизе жить вполне достаточно продолжительное время. Но Александр Иосифович подумал, что этакое их барское существование, обычное для Москвы или Петербурга, здесь – среди лесов, в глуши далекой – могло бы привлечь к себе нежелательное для них внимание. Поэтому он решил каким-то образом слиться с мещанским провинциальным сословием. Ему пришло в голову вообще поступить в должность в местный потешный университет: преподавать гражданское право или, на худой конец, читать лекции по литературе. Александра Иосифовича нисколько не смущало, что при нем не было ни диплома, ни других свидетельств, подтверждающих образование: если потребуется подтвердить его высокую просвещенность, он выдержит любые испытания! Льва узнают по когтям, усмехнулся он про себя. А отсутствие бумаг можно объяснить несчастным случаем: украли-де… И все-таки от такого варианта Александру Иосифовичу пришлось отказаться – в случае успеха предприятия он был бы слишком на виду, а ему требовалось быть вроде бы при деле, но так, чтобы поменьше привлекать к себе внимание.

И тогда он предложил свои услуги одному местному купцу, державшему на главной улице довольно порядочный для такого городка магазин. Александр Иосифович не стал даже искать где-то приличный костюм для визита к торговцу. Он не сомневался, что произведет на того впечатление одною своею высокою риторикой, – не верь своим очам – верь моим речам! – так и заявился к купцу в горной, широкой ему в плечах, как кавказская бурка, шинели.

Торговец показался Александру Иосифовичу будто бы знакомым. Или на кого-то очень похожим. Мгновенно прокрутив в памяти лица, встретившиеся ему при различных обстоятельствах, он сообразил, что этот томский купец – вылитый его кунцевский сосед Дрягалов: такой же костистый, кряжистый, с черною бородой по грудь, тот же пронизывающий взгляд…

Понятное дело, торговец вначале отнесся к подозрительному визитеру с недоверием: пристально разглядывал его и так и этак, щурился, прикидывал что-то, кумекал. Но выгодное и убедительно изложенное предложение Александра Иосифовича быть его консультантом по юридическим вопросам, подкрепленное к тому же дюжиной латинских высказываний, оказалось сильнее сомнений купца – он заинтересовался. И тут же устроил Александру Иосифовичу экзамен. Он сказал, что ему по целому ряду соображений необходимо вступить в первую гильдию, но нынешний его ценз не позволяет пока этого сделать. А первая гильдия, как известно, открывает возможность вести торговлю и заключать сделки за границей. Да и вообще поднимает достоинство, придает обладателю таковой степени вес, упрочивает его положение сама по себе, как таковая, помимо преимуществ, доставляемых ему собственно состоянием. Так можно ли, спросил торговец, ему как-то получить желаемую гильдию, учитывая нынешнее его недостаточное состояние? Причем заверил собеседника, что более высокая гильдейская подать его не пугает, потому что, имея заграничную торговлю, он легко и все подати заплатит, да еще и сторицею обогатится.

Купец и речи своей скупой не успел закончить, а Александр Иосифович уже сообразил, как именно можно разрешить такую задачу. Он поинтересовался прежде всего у торговца, а есть у него надежные знакомцы, которые хотели бы того же – первой гильдии. И получив утвердительный ответ, посоветовал им в складчину на четверых, скажем, или сколько их там, купить какую-то собственность – небольшую фабрику, например, или пароход, или факторию по заготовке пушнины, или еще что-то. Но оформить эту собственность во владение только одного из них. Таким образом, у этого владельца будет достаточно капитала, чтобы, объявив его, получить право быть записанным в первую гильдию. Спустя какое-то время этот купец первой уже гильдии продаст ту самую общую для всех компаньонов собственность следующему по очереди претенденту, естественно, не получая от последнего ни копейки, а только согласно купчей крепости. В результате и он самый, как будто выручив от продажи известную сумму, остается владельцем соответствующего первой гильдии состояния, и компаньоны, все по очереди, оформляя лишь эту перепродажу, якобы достигают необходимого для высшей гильдии ценза.