Твердь небесная - [284]
Офицер заявил, что, если через пятнадцать минут все находящиеся в здании лица не выйдут на улицу без оружия, он прикажет открыть по ним артиллерийский огонь.
– В таком случае, – студент в шинели решительно встал в дверях, – мы имеем полное моральное право принудить вас, господа, разделить с нами этот варварский расстрел. Вы будете командовать своими подручными, лежа с жертвами на одной плахе! – издевательски улыбаясь, добавил он.
Офицер остался совершенно невозмутимым. Пристав же заметно занервничал, – он испуганно смотрел на Саломеева, его взгляд прямо-таки кричал, вопил: как же так? такого никак не может быть!
– Товарищи! – вмешался наконец Саломеев. – Революционная честь не позволяет нам уподобиться нашим врагам! Не позволяет поступать непорядочно! Это они без зазрения совести стреляют по мирным гражданам, это они рубят шашками безоружных, это они секут нагайками женщин и стариков. Но мы им покажем пример настоящего человеческого благородства: действительно, имея возможность теперь прикрыться этими царскими сатрапами, как щитом, мы не сделаем этого, мы не опорочим революцию подлыми деяниями, которые лягут на нас и на наше великое дело несмываемым позорным пятном. Отпустить их! Путь уходят и помнят наше великодушие!
Все, натурально, заслушались Саломеева. А агрессивный студент, устыдившись своего непорядочного поступка, опустил голову и отошел подальше от двери, освободив парламентерам выход.
Пристав, из последних сил стараясь сдерживать шаг, чтобы его уход не выглядел бегством, выбрался на улицу и на всякий случай отошел подальше от злосчастного училища. Ротмистр же, напротив, пока не спешил покидать здание. Он неторопливо спустился в вестибюль к своим солдатам. Там он оставался ровно пятнадцать минут, которые сам же установил повстанцам на раздумье. Но едва условленный срок истек, офицер приказал нижним чинам покинуть помещение и сам вышел вслед за ними.
Ротмистр собрался уже дать знак трубачу сигналить к бою, но тут в дверях училища показался Саломеев, – он шел с гордо поднятою головой, показывая, что вынужден уступить силе, но, несмотря ни на что, остается верен своим идеям. За Саломеевым потянулись цепочкой сдающиеся повстанцы. Их было довольно много – человек до ста. Драгуны хватали их и запихивали в арестантские кареты, которые тотчас, под охраной эскорта, разъезжались по тюрьмам.
Саломеева посадили в отдельную карету, – так распорядился пристав, – и тоже немедленно увезли. Напоследок Саломеев еще успел крикнуть ротмистру:
– Прошу вас проявить милосердие к тем, кто был милосерден с вами! – Он рассчитывал, очевидно, быть услышанным многими.
Офицер отвернулся, ничего ему не ответив.
Сдались, однако, далеко не все из повстанцев. Самые непримиримые, в том числе и все начальники дружин, остались в училище, намереваясь стоять там насмерть.
Наконец ротмистр скомандовал трубачу подавать сигнал. И когда в третий раз протяжно и как-то не по-боевому заунывно, будто скорбя по обреченным, пропел рожок, грянул пушечный выстрел. Здание училища вздрогнуло. Послышался звон разбившегося стекла, грохот от падающих на тротуар кирпичей. За первым выстрелом последовал второй, третий…
Но и осажденные не оставались в долгу. После первого же выстрела из окон вылетело несколько македонок. Причем один бросок оказался исключительно успешным: граната долетела до стоявшей неподалеку группы солдат во главе с офицером и взорвалась у них в ногах. Несколько человек, в том числе и офицер, свалились замертво, остальные разбежались. Из окон и с крыши училища затрещали ружейные выстрелы.
Но против пушки ружья и македонки были слабым аргументом. После двенадцатого выстрела, когда уже фасад погрузившегося во мрак училища зиял страшными черными пробоями, обстрел прекратился, и осажденным вновь было предложено сдаться.
Шатающийся от легкой контузии Мещерин в одной из комнат в третьем этаже нашел Самородова, – пользуясь затишьем, Алексей перезаряжал винтовку готовясь продолжать бой.
– Уходим! – крикнул ему Мещерин. – Сейчас здесь будет груда кирпичей!
Самородов, верно, опьяненный от сражения, как это нередко бывало у бойцов на войне, особенно при артиллерийском обстреле, смотрел сквозь друга, никак не реагируя на его слова.
– Алексей! – Мещерин схватил его за плечи и энергично потряс. – Фронт прорван! Мукден сдан! Отходим! Если не хочешь снова в плен! – Он вырвал у Самородова из рук винтовку и бросил ее на пол.
Ему удалось вывести Самородова на лестницу. Только там Алексей вроде бы пришел в себя.
Навтором этаже они столкнулись с девушкой, видимо, одной из тех гимназисток, которым удалось прорваться в училище перед самой осадой, – они в наиболее безопасном крыле здания устроили перевязочный пункт и подавали там помощь раненым дружинникам.
– Кто здесь старший? – требовательно спросила незнакомка.
– А в чем, собственно, дело? – авторитетно пробасил Мещерин, показывая, таким образом, что старший в разгромленном штабе теперь, пожалуй, он самый.
– Дело в том, что раненых надо немедленно поручить милости полиции! – ничуть не стушевавшись, заявила девушка. – Иначе они погибнут! Некоторые из них при смерти.
Справедливо говорится: талант рождается в провинции, а умирает в столице. По захоронениям на столичных кладбищах можно изучать историю Москвы и всей России. Эта книга не просто путеводитель по кладбищам столицы, это основательное и емкое исследование истории захоронений, имеющих важное эстетическое и культурное значение.Юрий Валерьевич Рябинин — коренной москвич. Многие годы он изучает столичный некрополь и рассказывает о нем в своих книгах и публикациях. По его мнению, москвичом вправе именоваться любой житель столицы, у которого в московской земле похоронен кто-то из близких.
Каждый наш современник, живущий в третьем тысячелетии от Рождества Христова, найдет в этой книге множество восхитительных и поучительных историй о великих русских подвижниках, их провидческом даре и подвигах во имя Веры, Надежды и Любви. Блаженные истинно и свято умели ценить чудо жизни, ежедневно и ежечасно совершая поступки, возвышающие человека и приближающие его к Богу.
Книга Юрия Рябинина о московских некрополях — не просто путеводитель по кладбищам столицы, но, прежде всего, наиболее емкое и основательное исследование по истории захоронений, имеющих важное эстетическое и культурное значение. Повествование охватывает большинство московских кладбищ, в том числе и не существующих ныне — уничтоженных в разные годы. Книга раскрывает недостаточно изученный, мало освещенный пласт истории Москвы и может иметь значение как пособие по москвоведению и наиболее полный московский мартиролог.
Сборник прозы Юрия Рябинина (род. 1963) «Усадьба-призрак» совместил в себе элементы реализма, стилизации «под XIX век», детектива и психологического исследования. Каждая новелла Рябинина это и сюжетная головоломка, и пронзительно искренний рассказ о жизни простых людей, вовлечённых в жестокое и роковое движение истории. Время действия — канун великих потрясений. Грядёт Первая мировая война и революция… Блестящий стилист, Рябинин предвосхитил акунинские романы, иносказательно переваял образ ушедшей России — почти сказочный мир, оставшийся за порогом новой эпохи.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
После победы большевиков в гражданской войне вернулся в Финляндию, где возглавил подпольную борьбу финских коммунистов. В начале 1922 года лыжный отряд Антикайнена совершил 1100-километровый рейд по тылам белофиннов и белокарел, громя гарнизоны, штабы и перерубая коммуникации. Под руководством Тойво Антикайнена Коммунистическая партия Финляндии стала одной из крупнейших партий Финляндии. Коммунистическая пропаганда показала истинное лицо финских правителей, совершенно не заботящихся о своём народе, а лишь пытающихся выслужиться перед Великобританией.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.