Твербуль, или Логово вымысла - [57]

О ректоре, как о жене цезаря, ничего плохого. Два предыдущих ректора сидели в маленьком кабинете, дверь которого как раз напротив двери в предбанник. Когда обе двери открывались, ректор видел весь пролегший через этаж коридор. Те студенты, которые шли на выход, тоже видели ректора. Почему эти два человека так любили эту небольшую, непарадную комнату, для Сани так и осталось неразрешенной загадкой. Может быть, их дух витал не здесь, а в каких-нибудь других эмпиреях? В последнее десятилетие на стенах кабинета висели разные портреты и дипломы. Студентам было приятно, что их ректор чем только ни награжден и каких только премий ни получил. Все понимали также, что эта выставка поднимает престиж института. Ректор с Ельциным, ректор с Путиным, даже с Жириновским, Зюгановым и Селезневым. Сейчас здесь сидит проректор. Опытные люди говорят, что вместе с ним в кабинете поселился воздушный змей академической бухгалтерии. Змей, конечно, показывается на глаза не всем, а только тем, кому надо. Роскошный змей китайской работы с красным хвостом из крашеного мочала и лукавыми глазами. Саня ничего с собой поделать не может, но, когда он видит проректора, ему кажется, что он и есть тот воздушный змей. Наверное, двойник или брат-близнец. Когда проректора нет в кабинете, в нем, конечно, летает змей.

Новый ректор выбрал себе большой, по-настоящему ректорский кабинет. В нем когда-то сидел и легендарный ректор Пименов, тот самый, который приложил руку к закрытию Камерного театра. В советское время не было деятеля искусства, который чего-нибудь не закрывал. Этот большой ректорский кабинет - хранилище многих запоминающихся литературных историй. Например, именно здесь, через пятьдесят лет после того как выдающийся русский поэт Евтушенко поступил в институт, ему был, наконец, выдан диплом об окончании с зачетом прежней академической задолженности. Награда, как говорится, нашла героя. Произошло это сравнительно недавно.

Но самый интересный эпизод зафиксирован в ректорство Федора Васильевича Гладкова, прославившегося первым советским производственным романом "Цемент" и вот-вот ожидавшего Сталинской премии за очередную книгу. И вдруг скандал во вверенном его заботам учреждении. Это легендарный случай, и Саня каждый раз, проходя мимо ректората, этот случай вспоминает. Вообще-то очень опасно ворошить историю Лита. Здесь, как из клоунской шляпы, всегда вынешь что-нибудь неожиданное. Просто Саня всегда с удовольствием представляет, как студент Григорий Поженян покидал ректорский кабинет. Нарисовать литературную картинку? Но приходится начинать все сначала и сказать, что в начале войны этот бесстрашный парень был разведчиком, отличался невероятной храбростью, лез в самые глухие норы, выбивая из них фашистов, несколько раз ранен. Много было свидетелей, как Поженяна немцы расстреливали, как он истекал кровью и как он скончался. Конец байкам положил сам герой: он увидел свою фамилию то ли на монументе погибшим в Одессе, то ли на мемориальной доске в Севастополе. Живой и бессмертный. Но это не вся история. Саня сейчас переходит к самому волнующему его воображение эпизоду. Но только видит он его на киношных кадрах. Как изобразить на бумаге? Какие упустить подробности? Какие, наоборот, выписать?

В ректорском кабинете стоит, не потупив взор, молодой поэт и фронтовик Григорий Поженян. Доброхот-студент вытащил из его тумбочки в общежитии тетрадку со стихами и зачитал некоторые, "политически невыдержанные", на собрании. Ректор Гладков, с побагровевшим лицом престарелой, как злоязычили, бетоноопорной большевички, брызжет слюной и в сердцах кричит: "Вон отсюда, чтоб ноги твоей больше здесь не было!" И что случилось дальше? Такое можно изобразить только в театре или кино. Здесь нужны динамические искусства. Оп, вуаля! Тренированный разведчик Поженян наклоняется, делает некий кульбит и выходит на стойку на руках. Ноги в ношеных ботинках вверху. Одна штанина задралась, и виден коричневый носок на резинке. На ректора от пола глядят лукавые глаза. Потом, не спеша, под оторопелым взглядом воспитателя талантов, этот антипод, переступая ладонями по дубовому крупноформатному паркету и приветственно помахивая согнутыми в коленях ногами, удаляется из помещения. Какие люди, какие сердца!

Нынче кабинет, не в пример прежним временам, весь завален бумагами. Жизнь вообще заметно обюрократилась. Но также чувствуется, что ректор бумагу любит и жалует. Во время дежурства, когда, проверяя помещения, Сане приходится заходить в кабинет, он всегда открывает дверь рывком, мечтая застать момент, когда в одиночестве бумаги перелетают из одной папки в другую. Саня абсолютно уверен, что подобное непременно происходит в этом кабинете. Весь дом с чертовщиной! Нового ректора вообще окружает таинственность, которая так ему к лицу. Борода, исследования, связанные с именами картезианца Паскаля и почти чернокнижника Чаадаева. Как здесь чертовщине не взыграть! Сане нравится новый ректор, его внушительность, молчаливость и прямая полковничья спина. Саня рывком откидывает дверь, ожидает - бумаги не летят.