Тутанхамон - [18]
АСЯ. Я тебя без денег люблю! Это она за деньги!
ОЛЬГА. Да замолчи ты, подсирала из подмышки! Вот ведь бледная моль, покою не даёт!
АСЯ. Во, высшее образование! Слыхал? Только тронь меня — я тебя перегрызу! Тигран, сядь, никуда не пущу!
ВАДИК(кидает пачки денег, включил магнитофон, танцует вокруг Тамары). Вот, вот какой я богатый, вот, сколько денег у меня спрятано! Ни у кого столько нету! И сейчас не хочешь меня? Не хочешь?
ТАМАРА. И сейчас не хочу. Да сядь ты, успокойся! Ну?!
Вадим упал на диван. Плачет. Тамара села рядом, гладит его. Ольга и Ася деньги собирают.
Видно восточную натуру. Ну, брат ты мой. Лопатником-то как размахался. Всех я вчера завела, не остановятся. Тихо. Тише все! Ладно, хорош, видим, что — душа у тебя широкая. Вставай, опойка, столбушок. Домой поезжай, проспись, бухой ведь в хлам.
ВАДИК. Ты надо мной смеёшься? А ведь я хотел тебя, в жёны хотел! Мне тебя так жалко стало! Серьёзно — жалко!
ОЛЬГА. Умирает?
ТАМАРА. Да прям. Перепил. Пусть полежит. Вот ведь, а? Пусть лежит, я его поглажу, а вы — мусор соберите.
ОЛЬГА. Он не всерьёз вам замуж, вы это поняли?
ТАМАРА. А ты откуда знаешь — всерьёз он или гусарит?
АСЯ. Он гусарит, Тома. Ты поняла?
ТАМАРА. Не знаю. Подумаю ещё. Может, и соглашусь.
Ольга и Ася деньги собрали, засунули деньги Вадиму в карманы. Встали у дивана в накидках, трясутся от холода, молчат. Ася куклу в руках держит. Тамара тоже взяла с кресла накидку, укуталась.
ВАДИК (смотрит в потолок, громко и спокойно).Мы не двигаемся. А свет горит. Мы умираем? Или уже умерли? Где Глеб?! Я умираю! Мне попа надо! Исповедоваться! Где он?
Вскочил, побежал вниз, в квартиру Глеба вбегает. Женщины бегут за ним. Глеб стоит с сумкой в руках посредине комнаты.
Глеб, ты уходишь?
ГЛЕБ. Ухожу.
ВАДИК. Стой, божий человек. Стой. Я не спросил тебя что-то важное.
ГЛЕБ. Что?
ВАДИК. Хочешь орешков?
ГЛЕБ. Нет.
ВАДИК. Ладно. Ну скажи, ну, а вот тараканы зачем? Зачем они нужны? Зачем их Бог создал тогда?
ГЛЕБ. Против грязнуль. Чтобы грязнуль не было. У Бога всё продумано.
ВАДИК. Продумано? Ладно. Ну, я тогда зачем, раз продумано?
АСЯ(плачет). Запчастями торговать, иди домой, ляг!
ВАДИК. Стой, Глеб! Я что-то понял, открыл недавно! Мировое открытие! Я тебе тоже что-то скажу! Об этом никогда не говорили с высоких трибун! Вот, слушай! Что самое быстрое — ты знаешь? Звук? Свет? Нет, Глебушка, нет! Мысль! Вот — раз! — и я хожу по Красной площади, так? Вот — два! — я вон возле того леса хожу грибы собираю!
АСЯ. Нету грибов, кончились!
ВАДИК. Тихо! Вот — три! — и я летаю по небу, так? Вот — четыре! — и я умер! Ты знаешь, сколько у меня мыслей, быстрых таких, знаешь? Не-ет! Есть и пять, и шесть, и двадцать пять, и сто пятнадцать, вот так! (Плачет.)
ГЛЕБ. Пошёл я. Разберись.
ВАДИК. Ты понял меня или нет? Меня кто-нибудь понял тут, нет?
ГЛЕБ. Я пошёл.
ВАДИК. Ты пошёл? И я тоже. И я пойду. Ухожу я. Прощайте. Пошли, Глеб. Пойдём от них. Правильно. Это выход.
ОЛЬГА. Я с тобой.
ВАДИК. Нет. Ты останешься. И ты. И ты. Все останетесь!
ОЛЬГА. Тише, останемся, что ж ты так побелел-то? Господи, зачем я поехала сюда, зачем? За что мне такие страдания, за что?!
ВАДИК. Прощайте.
ГЛЕБ. Правильно, прощайте.
Вадик и Глеб вышли в подъезд. Женщины идут за ними.
АСЯ. Ну куда вы, куда пошли, куда?
ВАДИК. Всё. Я всё понял. (Глебу). Довезти?
ГЛЕБ. Не надо.
ВАДИК. Ну?
ГЛЕБ. Что?
ВАДИК. Значит, и тараканы не зря придуманы? Точно знаешь?
ГЛЕБ. Не зря, вроде. Прощай.
ВАДИК. Прощай.
Вадик сел в машину, Глеб пошёл к остановке трамвая. Бабы стоят у подъезда.
АСЯ(плачет). Ну вот. Так и знала. Хорошо, хоть платье надела вчера еще. А то так бы и понесла его в комиссионку ненадёванное. Ну, и что теперь? В одиннадцать свадьба, а он… Он пьяный, а за руль… Убьётся вот…
ОЛЬГА. Не буду его догонять. По доброй воле я половиком расстелюсь, но если так… (Плачет.) Может, вернётся?
АСЯ. Не вернётся. Он поперечный такой, что втемяшил, не выбьешь…
Вадик заводит машину. Машина пыхтит, не заводится.
ОЛЬГА. Я колобок, колобок, я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл.
АСЯ. Сама бабушка.
ОЛЬГА. Шнурки не завязал. Упадёт еще.
ТАМАРА. Не упадёт. Не упадёт. Тише, русские. Пусть идут. Пусть идет. Будет хорошо.
Вадик заводит машину. Машина пыхтит, не заводится. Глеб стоит на трамвайной остановке.
Конечно, будет хорошо. Вы только ходите, двигайтесь. Ольга, Ася, слышите, родные мои?
ОЛЬГА. Слышу.
АСЯ. Слышу.
ТАМАРА. Я говорю — ходить надо. Сюда, туда, руками маши, а то лампочка наша над головой потухнет. Бегай, кричи, что-то делай. Ну да, она все равно перегорит, лампочка наша. Когда-то, лучше не думать, что скоро. Ходи. Ходи, ворочайся, что-то делай и все будет тип-топ.
Молчат. Подошёл трамвай. Глеб не обернулся, сел в него, уехал. Вадик заводит машину. Ася завернулась сильнее в накидку, куклу в руках качает, смотрит снизу вверх на балкон своей квартиры.
АСЯ. Там свет горит у меня. Там кто остался?
ТАМАРА. Никого нету. Холодно как.
АСЯ. Вы, девочки, смотрите, кто первый пойдёт — с тем будет свадьба. Всё равно будет свадьба. Смотрите внимательно, ага?
ОЛЬГА. Ну, задержите ж его кто-то, ну? Ноги не идут, девочки.
АСЯ. Смотри, Тома, а кольцо моё красным не светится. Значит, не болит ничего? Не болит, значит, ничего, да, Ольга Ивановна?
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Перед Вами – пьеса «Букет» известного екатеринбургского драматурга Николая Коляды, написанная им в 1990 году. В старом домике живут 70-летняя старуха; ее сын, инвалид Миня, составляющий букеты из репейника с бурьяном, зачитывающийся умными книжками и извлекающий из них полезные для жизни морали; а также их квартиранты – неудавшаяся актриса и почти состоявшаяся шлюха; студент, приехавший из села; стареющая работница макаронной фабрики; и невнятный, но явно криминальный молодчик, рассчитывающий домик купить и воображающий себя новым Лопахиным...
Монолог в одном действии. Написана в июле 1991 года. Главная героиня Елена Андреевна много лет назад была изгнана из СССР за антисоветскую деятельность. Прошли годы, и вот теперь, вдали от прекрасной и ненавистной Родины, никому не нужная в Америке, живя в центре Манхэттена, Елена Андреевна вспоминает… Нет, она вспоминает свою последнюю любовь – Патриса: «Кто-то запомнил первую любовь, а я – запомнила последнюю…» – говорит героиня пьесы.
Амалия Носферату пригласила в гости человека из Театра, чтобы отдать ему для спектакля ненужные вещи. Оказалось, что отдает она ему всю свою жизнь. А может быть, это вовсе и не однофамилица знаменитого вампира, а сам автор пьесы расстаётся с чем-то важным, любимым?..
«Для тебя» (1991) – это сразу две пьесы Николая Коляды – «Венский стул» и «Черепаха Маня». Первая пьеса – «Венский стул» – приводит героя и героиню в одну пустую, пугающую, замкнутую комнату, далекую от каких-либо конкретных жизненных реалий, опознавательных знаков. Нельзя сказать, где именно очутились персонажи, тем более остается загадочным, как такое произошло. При этом, главным становится тонкий психологический рисунок, органика человеческих отношений, сиюминутность переживаний героев.В ремарках второй пьесы – «Черепаха Маня» – автор неоднократно, и всерьез, и не без иронии сетует, что никак не получается обойтись хорошим литературным языком, герои то и дело переходят на резкие выражения – а что поделаешь? В почерке драматурга есть своего рода мрачный импрессионизм и безбоязненное чутье, заставляющее сохранять ту «правду жизни», которая необходима для создания правды художественной, для выражения именно того драматизма, который чувствует автор.
Пьеса в одном действии из цикла «Кренделя». Написана в августе 2002 г.Когда-то Она работала секретаршей. Начались новые времена и вместо Неё взяли работать длинноногую девицу, а Её отправили на пенсию. Теперь Она перепечатывает какие-то тексты, чтобы выжить, не умереть с голоду. Но о прошлых временах не забывает, да и как такое забыть.Пьеса-монолог для актрисы в «бальзаковском» возрасте. Есть в ней, правда, ещё и Мальчишка, качающийся на железных воротах. С ним, с воронёнком, прилетевшим на её могилу, Она разговаривает, а ещё со всеми теми, кого хотела бы видеть, но никто не приходит к ней, забытой, в гости…