Тутанхамон. Гробница фараона - [59]
В центре комнаты, чуть левее Анубиса и быка, стояла группа великолепных шкатулок из слоновой кости и дерева, инкрустированных золотом и синим фаянсом. В одной из них, с откинутой крышкой, лежало пышное опахало из страусовых перьев с ручкой из слоновой кости. Оно казалось настолько новым и прочным, словно его только что сделали.
Кроме того, в разных частях комнаты стояли модели лодок с парусами и полным оснащением, а у северной стены – еще одна колесница.
Вот что мы увидели во время этого краткого обзора самой дальней комнаты гробницы. С тревогой мы искали всюду следы посещения грабителей, но при поверхностном осмотре ничего подозрительного не было заметно. Воры, конечно, побывали и здесь, но вряд ли они успели что-либо сделать, разве что открыли два-три сундука. Большая часть ларцов, как уже говорилось выше, осталась с нетронутыми печатями, да и вообще все предметы в этом хранилище в отличие от хаоса передней и боковой комнат остались на своих местах, как их расположили здесь во время погребения.
Трудно сказать, сколько времени отнял у нас первый осмотр чудесных сокровищ гробницы, но для тех, кто с волнением ожидал в передней комнате, время тянулось бесконечно. Для большей безопасности в усыпальнице могли находиться одновременно только три человека, поэтому, когда лорд Карнарвон и П. Лако вышли, стали попарно входить остальные.
Любопытно было, стоя в передней комнате, наблюдать за их лицами, по мере того как они появлялись в дверях. У всех были какие-то сумасшедшие удивленные глаза, и каждый молча воздевал руки, жестом показывая, что не находит слов, чтобы описать чудеса, которые он видел. Описать их, в самом деле, было невозможно, а чувства, которые они в нас вызывали, даже в том случае, если бы нашлись слова для их выражения, были слишком интимными, чтобы ими делиться с другими. Этого ощущения, я думаю, никто из нас никогда не забудет. Мысленно – да и не только мысленно! – мы стали как бы участниками погребальной церемонии давным-давно умершего и почти забытого фараона.
Мы спустились в гробницу в четверть третьего, а когда три часа спустя мокрые, запыленные и растрепанные снова вышли на солнечный свет, вся Долина царей предстала перед нами совсем по-иному; она стала понятнее и ближе. Мы почувствовали себя так, словно нас выпустили на свободу.
День семнадцатого февраля был специально отведен для осмотра гробницы египтологами. К счастью, большинство из тех, кто в это время находился в Египте, смогли приехать. А неделю спустя гробница была снова засыпана. Выше уже объяснялась необходимость подобных действий.
Рамсес IV – фараон Древнего Египта из XX династии, правивший приблизительно в 1156—1150 годах до н. э.
Храм Хонсу в Карнаке
Так завершился первый сезон раскопок гробницы фараона Тутанхамона.
Теперь несколько слов о том, что нам предстоит.
Первое, за что мы примемся в следующий зимний сезон, – разборка погребальных ковчегов в усыпальнице. Задача трудная и внушающая страх. Если судить по папирусу Рамсеса IV, нам предстоит разобрать не менее пяти таких вделанных один в другой ковчегов, прежде чем мы доберемся до каменного саркофага, в котором покоится фараон.
В промежутках между стенками ковчегов мы, очевидно, обнаружим немало прекрасных вещей. А вместе с мумией, если только грабители до нее не добрались, как мы предполагаем, нам, по-видимому, удастся найти короны и другие регалии владык Египта.
Сейчас трудно сказать, сколько времени займет у нас эта работа в погребальном покое, но ее необходимо закончить, и лишь затем можно будет подступиться к самой последней комнате. Во всяком случае, если мы сумеем завершить обработку обеих комнат за один сезон, – эго будет огромной удачей. А следующий сезон мы, конечно, посвятим боковой комнате со всем ее хаосом разбросанных в беспорядке вещей.
Никакое воображение не в силах представить все, что еще может быть обнаружено в гробнице, ибо найденные до сих пор вещи, о которых шла речь, составляют едва ли четвертую и, по-видимому, наименее значительную часть всех похороненных здесь сокровищ. Нам предстоит еще немало тревог и волнений, прежде чем мы завершим свое дело. Поэтому мы с нетерпением думаем об ожидающей нас работе.
Лишь одна тень, одно горькое сожаление омрачает нашу радость: мысль о том, что лорду Карнарвону не удастся увидеть плодов своего труда[23].
Гробница и погребальный покой
Страх и благоговение перед смертью глубоко укоренились в сознании людей. Эти чувства, окрашенные переходящими из рода в род мифологическими представлениями, проникают в наш мозг по темным каналам наследственного восприятия. Они определяют поведение человека, и даже христианское богословие не осталось вне сферы их влияния.
Во все времена и у всех рас смерть мерцает вдали как грандиозная тайна и последняя неизбежная необходимость, с которой должна встретиться лицом к лицу неведомая судьба человека. Поэтому столь патетическими были усилия человека пролить свет на мрак, окутывающий его будущее. Вся его жизнь и все искусство когда-то сосредоточивались в основном на этой неразрешимой проблеме.
Человеческий рассудок постоянно старался успокоить свойственный людям страх: сознание людей, активно стремящееся вперед, инстинктивно пытается найти утешение в вере – добиться какой-то защиты от опасностей, наполняющих мрачную пучину неведомого. Правда, осязаемый луч надежды постоянно мерцает во мраке. На пороге смерти человек стал искать утешения в любви и преданности, надеясь, что они привяжут его к жизни, – вполне естественное стремление, сказавшееся в древних погребальных ритуалах.
