Тустеп вдовца - [118]

— Где Миранда? — с беспокойством спросил Джем.

Он только сейчас вспомнил свою подружку, с которой вымогал конфеты, и что она вроде бы имела какое-то смутное отношение к Тресу, когда не исполняла роль маленькой мисс Маффет.

Теперь Эрейни ждала ответа сразу на два вопроса — свой и Джема и жевала губу, слегка перекосив рот.

— Миранде пришлось уехать, Бубба. Она будет певицей в Нэшвилле. Классно, правда?

Однако на Джема эта перспектива не произвела особого впечатления. На Роберта Джонсона тоже. Оба развернулись и покинули нас. Наверное, отправились в ванную играть в мокрого-сухого котенка.

— Тебе что-нибудь нужно, милый? — Голос Эрейни стал таким мягким, что я даже усомнился, она ли задала вопрос.

На всякий случай я посмотрел на нее. Она сразу нахмурилась.

— Что?

— Ничего. И нет. Благодарю.

Эрейни выглянула в окно — день шел своим чередом. Гэри Хейлс во дворе поливал подъездную дорожку. На противоположной стороне улицы к дому Суитесов подъехала красная «Мазда Миата», так сильно нагруженная картонными коробками, что багажник остался полуоткрытым и его на всякий случай подвязали веревкой. Эллисон Сент-Пьер смотрела на соседний дом, пытаясь вспомнить, в каком именно я живу. В прошлый раз она сильно перебрала спиртного.

Мы с Эрейни переглянулись.

— Нэшвилл, милый?

— Это другая история.

Эрейни нанесла удар по воздуху внешней стороной ракетки.

— Ага. Пожалуй, я прикрою твой торт пленкой. Возможно, он выживет.

Зная, как Эрейни пользуется пищевой пленкой, я понял, что торт продержится несколько столетий.

Я вышел наружу.

Эллисон увидела меня и присела на капот «Мазды». Она держала в руках мой рюкзак, который я оставил у ее горничной в доме на Монте-Виста.

Пока я переходил на другую сторону улицы Куин-Энн, Эллисон начала качать головой. Когда я остановился рядом, она уже успела войти во вкус.

— Что это? — спросила Эллисон и подняла мой рюкзак за ремень.

— Очень старый рюкзак, — ответил я. — Сувенир на память. Я решил, что он мне больше не понадобится.

Она выдохнула через нос.

— Меня интересует, что в нем, дорогой. Ты окончательно спятил?

— Деньги Леса, — ответил я. — Точнее, часть. Он их забыл, а мы нашли. Я решил, что ты была права, часть должна принадлежать тебе.

Глаза Эллисон никак не могли задержаться на мне. Они блуждали по пространству, которое я занимал, но не видели меня. Сегодня она выглядела неряшливой, словно занималась уборкой, на футболке остались следы старой паутины, ноги под короткими брюками в царапинах и грязи. Все лицо Эллисон покрывали мелкие белые морщинки, похожие на треснутое стекло.

— Ты только что отдал мне двадцать пять тысяч долларов, — сказала она, словно не верила собственным ушам.

— Двадцать четыре тысячи триста, — уточнил я.

— Я знаю. — Она считала. Тот факт, что я поступил так же, удивил ее еще больше. — Если это из-за того…

Я покачал головой.

— Никаких причин. Просто мне известно, в каком состоянии находятся дела Леса. Я знаю, что его имя стоит гораздо меньше, чем ты рассчитывала. Суд сначала выплатит долги, и я сомневаюсь, что тебе останется хоть что-нибудь. Ты разорена.

Похоже, я не ответил на ее вопрос. Все, что я сказал, она знала и без меня. Эллисон продолжала на меня смотреть и явно теряла терпение.

— Ну так отдай деньги судье, как ты и собирался, — сказал она.

— Я не знаком с судьей, зато тебя я знаю.

Наконец Эллисон опустила рюкзак. Она все еще выглядела сердитой.

— Вот именно.

Мимо проехала машина. У меня за спиной вода из шланга Гэри Хейлса лилась на тротуар, потом капли забарабанили по траве. Вероятно, он увлекся, наблюдая за нами, и направил струю не туда.

— Ты все еще намерена вернуться в Фалфурриас? — спросил я.

— Уверен, что хочешь знать ответ?

Наши взгляды встретились, и я отвел глаза первым.

— Будь ты проклят. — Эллисон продолжала качать головой, стараясь оставаться сердитой, но на ее губах начала формироваться улыбка.

— Прошу прощения?

— Ты хочешь уйти и оставить дверь открытой, верно? Хочешь дать мне что-то, чтобы я думала: возможно, не все мужчины полное дерьмо? Черт подери, зачем ты это сделал?

— Подумай о Лесе, — предложил я. — Тайна так и не раскрыта.

Она вздохнула.

— Ты не ошиблась, когда предположила, что он сбежал, оставив остальным разгребать грязь, — сказал я ей. — Ты была права с самого начала.

— Большое утешение. — Эллисон повернулась и бросила рюкзак в открытое окно «Мазды».

— Кроме того, — добавил я, — там было двадцать пять тысяч.

Она нахмурилась.

— Что?

— Я собирался отдать тебе двадцать пять тысяч долларов. Семьсот долларов я присвоил. Можешь обвинить меня в воровстве.

Эллисон уставилась на меня. Я помахал кончиком сапога в воздухе.

— Взял компенсацию за сапоги и заплатил за аренду квартиры. Вот и вся арифметика.

Эллисон улыбнулась.

— Я видела твою квартиру. Сапоги были более выгодной сделкой.

Она подошла ко мне и обняла. Ее пальцы гладили мою кожу и сразу обнаружили шрам от удара меча. Ее поцелуй получился настолько долгим, что Гэри Хейлс начал поливать дерево, улицу и передний бампер моего «Фольксвагена». Настолько долгим, что я забыл, как дышат.

Потом Эллисон слегка отпихнула меня и ткнулась лбом в мой лоб.