Тусклый свет электрических фонарей - [11]

— Забавное, — сказала Веда. — Теплое и смешное.

Внезапно отстранилась, стряхивая с пальцев прозрачные сияющие капельки:

— И кого же ты ищешь?

— Так, одну знакомую.

Девушка нахмурилась.

— Тут нет твоих знакомых. Но тут есть я.

Медленными движениями, пропитанными неизбежностью, Веда обхватила меня руками. Объятие приблизило нас друг к другу, наши тела соприкоснулись. Но встречное движение при этом не прекратилось. Веда проникла через мою кожу, мои мышцы дальше, внутрь, растворяясь во мне, исчезая, перемешивая нашу кровь, переплетая наши мысли, запутывая наше дыхание внутри наших легких.

Сияние растворилось во мне вместе с незнакомкой. Я был настолько обескуражен, что не сразу сообразил, что вновь остался один среди темноты, в нелепой позе с растопыренными руками, распятый в пустоте хаоса. Но именно я сейчас удерживал этот хаос, именно я был началом творения, островком гармонии среди бесконечности.

Тьма и одиночество рухнули на меня, подмяв под себя. Я сел на ковер, сжался и закрыл глаза. Вечность неторопливо перебирала четки, глядя на меня. В кромешной тьме я не заметил, как глаза сами собой открылись, и обнаружил это, только когда в поле зрения вновь замаячил крохотный огонек. На этот раз он не прятался от моего взора, а настырно раздражал одни и те же клетки черного омута сетчатки. Я встал и пошел к свету.

Огонек увеличивался. С удивлением я понял, что это костер, рядом с которым сидят люди. Те заметили меня и, развернув ко мне свои лица, молча наблюдали за моим приближением. Наконец я ступил в круг света. Костер лесным теплом дохнул мне в глаза. Я оглядывал незнакомцев. Те молчали. Одного из них я узнал. То был Голем — человек с растрепанными волосами. Быстро потеряв интерес к моей персоне, он рассеянным взглядом воззрился на пламя. Рядом с ним полулежал, опершись на локоть, некий субъект с морщинистым, но вроде бы не старым лицом и любопытными смешливыми глазами, иронически ощупывавшими меня. С другой стороны от Голема примостилась старуха. «Ведьма, — подумал я, — типичная ведьма». Подобные мысли уже давно не казались мне метафорами. Четвертым был молодой человек, пожалуй, наименее интересный из всей компании. Аккуратная одежда, белый воротничок, спокойное лицо.

Никто из четверки, очевидно, не собирался начинать разговор. Я бесцеремонно уселся между молодым человеком и ведьмой. Кроме треска костра, никакие звуки не нарушали тишину. Мягкий черный ковер вокруг пламени от жара превратился в серый пепел. Сейчас он больше всего был похож на черный болотный мох, под которым прячется зыбкая трясина. Я поднял голову, чтобы увидеть, как пламя освещает потолок. Потолка не было.

— Хороший мальчик, — неожиданно сказал сморщенный. — Пытливый.

— Только жаль его, — бросил в ответ Голем. — Именно потому, что пытливый, и жаль.

Я перевел взгляд с одного на другого, но те уже вновь замолчали. Я покосился на ведьму. Возможно, она была не так уж стара. Или… Я широко раскрыл глаза и повернулся в ее сторону. Несомненно, это было то же самое лицо, что и лицо старухи. Только сейчас рядом со мной сидела молодая девушки. Изящные черты, чуть влажные глаза, нежный контур подбородка.

— Да, действительно жаль, — согласился сморщенный.

— А непытливого было бы не жаль? — вмешался юноша.

— Ты же знаешь, я вообще против, — ответил Голем.

— Так, господа, — вмешался я. — Я хочу получить от вас некоторые объяснения…

— Сядь туда, — прервал меня юноша, указывая через костер на место напротив себя.

— Вот еще, — взбрыкнул я. Сейчас я вообще был не склонен повиноваться, тем более слушаться какого-то сопляка…

Юноша повернулся ко мне, и наши глаза встретились. Я вновь потерял дар речи. В темных зрачках отражался опытный ум, безоговорочное терпение, бесконечное прошлое, временами темное, временами светлое. Всё то, что никак не может отражаться в глазах молодого человека.

— Хорошо. Сиди, где хочешь.

Незнакомец отвернулся к костру, и вновь повисла тишина. Я разглядывал его профиль. Отблески костра плясали на его коже.

— Расскажи, что ты чувствовал, — не поворачиваясь ко мне, сказал юноша.

— Когда?

— Когда Кати погибла.

Темная иррациональная волна поднялась от груди к моей голове. Я вскочил на ноги, сжал кулаки и бросился на незнакомца. Мне показалось (или действительно так было), что сморщенный сделал какое-то неуловимое движение, и в тот же миг мир крутанулся под моими ногами, подменяя моего противника пылающим костром. Пламя обожгло и остановило.

— С этим понятно, — насмешливо проронил юноша за моей спиной. — А потом?

Я обернулся. Дикая ярость вдруг присмирела и устало ткнулась носом в мое плечо. Сделав несколько шагов, я обошел костер и сел между Големом и старухой с внешностью девушки, напротив юноши с глазами старика. Мне хотелось видеть его лицо.

— Я отвечу на ваши вопросы. Но сначала я хочу спросить.

Никто не проронил ни слова. Я продолжил.

— Во-первых, кто вы?

— Ну, Голема ты знаешь, — ответил юноша. — Меня зовут Туссэн. Ее — Берта. А вот он… Можешь называть его Мороком.

— Очень приятно, — усмехнулся я. — Я о другом спрашивал.

— А о чём ты спрашивал? — усмехнулся Туссэн.

Я задумался, вспоминая схожий разговор с дядюшкой Хо. Эти люди явно любили ставить в тупик, дабы уйти от вопроса. Видя мое замешательство, Туссэн воспользовался моментом: