Тушите свет - [17]

Ну, покрыл он меня отборным матом и велел убираться. В самой грубой форме. Это меня, человека, которого государство поставило, чтобы лес охранять! Я, конечно, возмутился и тоже что-то сказал. Тут он и выстрелил.

Толком я ничего и не помню. Грохнуло сильно, и в грудь меня ударило. Сознания я не потерял, но упал сразу. И все мне вроде безразлично было. Лежу себе как бревно, и ничего меня не касается. Эти вокруг меня засуетились, заговорили чего-то, а я слышу, но слов не понимаю. И слабость страшная.

Потом они в машину сели и уехали. Даже добычу свою брать не стали. Наверное, протрезвели, когда поняли, что наделали. Видно, они думали, что я убит. Конечно, я так бы и помер там, но лошадка моя домой вернулась, и домашние, конечно, всполошились. Все меня искать бросились – ну, и нашли, слава богу, быстро. В сельскую больницу отвезли, там у нас врач толковый – он меня поддержал, пока я там валялся. Санавиацию вызвал. В общем, спасли меня.

Только промашка у нас вышла – в милицию поздно обратились. Да и милиция не особо расторопно действовала. Короче, на месте происшествия осмотра даже толком не сделали, экспертизу моего ружья не провели, а свидетелей, сами понимаете, раз-два и обчелся. Да и свидетели-то – Потягин да Горохов – то ли свидетели, то ли соучастники. В общем, следствие сразу же началось с большими упущениями.

Правда, эту троицу взяли в тот же день. Поэтому замять дело не удалось. Они спьяну-то да впопыхах в овраг опрокинулись. Дело обошлось без жертв, но машину помяли. И сначала в милицейском протоколе факт нетрезвого состояния был отражен. Это потом протокол куда-то затерялся.

Кстати говоря, на первом допросе ни Потягин, ни Горохов не отрицали тот факт, что Букреев выстрелил в меня. По-видимому, они боялись, что их объявят соучастниками убийства. Правда, они отрицали, что выстрел был произведен намеренно, и оба говорили, что Букреев нажал на спусковой крючок случайно. Подтверждали они и факт браконьерства – сначала.

Это потом начались твориться чудеса. Пока я лежал в больнице, все трое изменили показания. Теперь они заявляли, что даже не имели намерения охотиться в заказнике, а просто собирались пострелять на природе по бутылкам. И уж, разумеется, никаких косуль они и в глаза не видели. По их словам выходило, что я набросился на них, мирно отдыхающих на поляне, угрожал им и даже выстрелил первым. Поняв, что их жизнь в опасности, Букреев выстрелил в воздух, чтобы остановить меня, но было темно, и пуля попала мне в грудь. Посчитав, что я убит, они отправились за машиной, чтобы сообщить о несчастье. Вот такие добрые люди.

Зла на них лично у меня нет, бог им судья. Но если суд оправдает, для общества в целом будет плохо. Такая безнаказанность развращает. И появляется искушение повторить то же самое. А природе наносится непоправимый урон. Поэтому когда я немного оклемался, то активно вмешался в это дело. Я говорил и со следователем, и с милиционерами, которые начинали все раскручивать. Я им говорил – вы мужики или нет, черт возьми! Вы же видели, что эти горе-охотники были пьяными, вы же видели убитых косуль на поляне. Вы же знаете, что ни в кого я не стрелял! И что толку? Самые совестливые только отводили глаза, а иные даже советовали умерить пыл.

Но они не на того напали. Я буду бороться до конца. Они меня не запугают. Между прочим, у одного из этих охотников совесть не до конца потеряна. Я ведь и с ними встречался, говорил по-мужски.

Букреев, тот сдрейфил, даже на порог меня не пустил. Потягин, как всегда, посмеивался да успокаивал меня, говорил, что главное – здоровье. В общем, намекал, чтобы я не рыпался. Да я ничего другого от него и не ожидал.

А вот третий, Горохов, по-моему, что-то понял. Удалось мне к нему пробиться. Показал я ему свои шрамы, про истребление живого мира лекцию прочел, спросил, как ему спится по ночам и как он людям в глаза смотрит. Он слушал меня и кривился. Однако языком болтать не стал и намеков никаких не делал.

А потом через адвоката я узнал, что он, Горохов, вроде бы собирается на суде сказать, как все было на самом деле. То ли слова мои до него дошли, то ли он счел нужным, как это говорится, дистанцироваться от Букреева, рассудив, что если дело все-таки обернется в мою сторону, то он, Горохов, будет выглядеть очень некрасиво – не знаю.

Недели две назад уже заседание суда было назначено. Вдруг получаю известие – отменяется. Я опять через адвоката узнаю – что-то не заладилось, и вроде Горохов опять на попятную пошел. То есть Букреев его переубедил, выходит.

Я насчет этого Букреева выяснил: человек далеко не безупречной репутации в прошлом, теперь бизнесмен, занимается перепродажей цветного металла – тоже не самый невинный бизнес, между прочим. По идее получается, что не Горохов от него зависит, а наоборот. Но кто знает, какие там у них закулисные отношения?

Словом, один раз они уже пытались устранить меня физически, а теперь хотят уничтожить морально. Но я не собираюсь сдаваться. И скрывать ничего не хочу. Можете все это отразить в вашей газете, если, конечно, хватит духу. Я же понимаю, что вы тоже от чиновников зависите – они вам всегда кислород перекрыть могут. Только ведь я не о себе пекусь и не отомстить хочу. Природу жалко. Это ведь дело общее. Так и напишите, если все-таки решитесь материал этот давать.