Турнир самоубийц - [14]

– Как ты меня назвал?!

Затем поставил рядом с Огденом табурет, шагнул к барной стойке и заказал бутылку «чего-нибудь покрепче».

– Джин, ром, виски? – предложил бармен.

– На ваш вкус.

– Вы участник Турнира Самоубийц? – Бармен указал на бирку. – Тогда выпивка за счет заведения.

– Большое спасибо, – поблагодарил Ульрик, схватил бутылку и забрался на табурет.

Джен закрыла глаза. Бутылка со звоном разлетелась на сотню осколков, встретив на пути нечто очень-очень твердое.

Например, средних размеров скалу.

Некоторое время стояла оглушительная тишина, какой не было со дня открытия бара.

Тишина бывает предрассветной и сонной, когда новый день готовится обрушить на город поток, сотканный из шума моторов авто, щебета птиц, воя ветра, стука дождевых капель по крышам и мостовым, людского многоголосья… Так вот – это была не она.

Тишина, что встречает путника в лесу, маняще громкая, полная комариного писка, стрекота цикад, треска сухих веток под ногами, тоже на нее не походила ни капли.

Это была тишина, что наступала после неудачной шутки, произнесенной в обществе малознакомых людей. С той разницей, что она была во много, много раз хуже. Эта тишина относилась к разряду гнетуще… беззвучных и имела наглость обосноваться в месте, где тихо быть не должно никогда. Слушать ее с каждой секундой было все неприятнее.

Раздался жуткий грохот, и Джен храбро открыла один глаз. Огден куда-то пропал, тогда как Ульрик – целый и невредимый – слезал с табурета. В правой руке молодой человек сжимал горлышко разбитой бутылки. Джен открыла второй глаз, повертела головой и поняла, что Огден, убегая, выломал входную дверь.

Ульрик попросил у бармена кофе. Получив желаемое, с сомнением уставился в чашку. Ни один посетитель не проронил ни слова, и только странный писк осмелился нарушить гробовую тишину.

* * *

Ей бы ни за что не отыскать молодого человека в лабиринте тесных улочек, но он нашелся сам: Джен услыхала знакомый голос в сквере за ломбардом. Ульрик как ни в чем не бывало болтал с огромным зеркалом. В темной раме и на трех ножках, оно было в добрый человеческий рост, а от стекла исходило серебристое сияние. Поверхность зеркала время от времени туманилась, и по нему шла странная рябь, как по воде. Но не это было самым удивительным: в чудо-зеркале вместо Ульрика отражалась какая-то дама. Она кричала на юношу почем зря, а он лишь оправдывался, пряча улыбку за фальшивым покашливанием.

Слышался надрывный писк.

Из-под земли вырос красный почтовый ящик на ножке; сквозь щель для писем один за другим выскочили пять или шесть конвертов и стукнули молодого человека в грудь. «Зеркало» несколько раз мигнуло и пропало. Исчез и ящик, только письма остались лежать на талом снегу. Ульрик улыбнулся чуть шире, довольный разговором.

Писк смолк.

– Кто это был? – напустилась Джен на Ульрика. – Твоя невеста? А почему она кричала? Только не надо закатывать глаза, это не я вырядилась во фрак! Ты со свадьбы сбежал? Или с похорон? Кто ты, кот тебя дери?! И что это за штука все время пищит?!

– Это неприятностиметр. – Ульрик вытащил из кармана жилетки плоскую коробку размером с ладонь. – Вот, взгляните.

Джен повертела увесистый «неприятностиметр» в руках. Выглядел он совершенно обыкновенно: ни циферблата, ни кнопок, ни колесиков завода – ничего. Только гладкая белая поверхность.

– Не бойтесь, вы не сумеете его сломать, даже если захотите – это невозможно, – ободрил Ульрик. – Он побывал в желудке марлофа, но глядите – все равно как новенький.

– Что?!

– Чертова рептилия ухитрилась сожрать неприятностиметр, – охотно пояснил Ульрик. – Сначала попыталась разгрызть, а когда не вышло, проглотила целиком.

Джен отшвырнула неприятностиметр, будто нелепая штуковина обожгла ей пальцы.

– Он реагирует на опасность, – сказал Ульрик, подбирая устройство. – Если владельцу что-то или кто-то угрожает, неприятностиметр пищит. Чем сильнее опасность – тем громче писк.

– Неплохо. Но лучше б он предупреждал молча.

– О, вовсе нет, прибор не должен беречь хозяина от опасности, – улыбнулся Ульрик.

– А для чего он тогда нужен?

– Чтобы найти неприятности.

– Ты серьезно? – нахмурилась Джен.

– Еще как. Страховые агенты меня ненавидят.

– Страховые агенты?

– Эти люди платят, если с тобой случилась беда.

– В Блэткоче они бы не процветали, – задумчиво сказала Джен. – Знаешь, кое-где по нашему городу измеряют уровень благополучия. Чем дальше вы живете от Блэткоча – тем лучше.

– Поверьте, – я знаю, – ответил молодой человек и вновь улыбнулся.

– Так кто же ты? И кем работаешь?

– Я, э-э-э, бухгалтер. Да. Именно.

Неприятностиметр в кармане Ульрика дважды пискнул. Как показалось Джен – иронично. Молодой человек залился краской.

Джен осмотрела помятый фрак, цилиндр и висельную петлю на шее.

– Не похож ты на бухгалтера, – заключила она.

– Да? Чего это вдруг?

– Очень плохо врешь.

– А ты кем работаешь? – спросил Ульрик.

– А я не работаю. Я – королева Виктория. Вот – это на самом деле не гаечный ключ, а скипетр.

Неприятностиметр предупредительно пискнул, но было поздно: Джен успела стукнуть Ульрика ключом в живот.

– Ай! За что?!

– За вранье. Идем, поможешь ящик с инструментами таскать. Бухгалтер.