Турмс Бессмертный - [50]

Потом жрец помог мне надеть расшитый птицами и миртовыми листьями шерстяной плащ, чтобы я не замерз во время моего бдения, и, сопроводив меня до ступеней храма, коротко сказал:

— Иди!

— Что мне там делать? — спросил я.

— Делай, что хочешь, — ответил он. — Пройдет немного времени, и ты почувствуешь изнеможение во всех твоих членах, твои веки сами собой закроются, так что ты не сможешь открыть их, и ты заснешь, заснешь так крепко, как не засыпал никогда. Потом ты откроешь глаза и встретишься с богиней.

Он подтолкнул меня к дверям храма, повернулся и ушел. Я оказался в темноте и стоял, пока глаза мои не привыкли к слабому свету ночи, который проникал через отверстие в потолке. Тогда я увидел пустующее возвышение богини. Перед ним стояло ложе на ножках в виде львиных лап, и я, как только заметил его, сразу же ощутил слабость во всем теле. Я вытянулся на ложе, чувствуя, как члены мои налились такой тяжестью, что я удивился, почему это легкое ложе выдерживает мой вес и как это подо мной не разверзнется каменный пол. Глаза мои закрылись, и я не смог бы открыть их, если бы даже захотел. Я знал, что не сплю, однако проваливался все глубже и глубже, и так продолжалось бесконечно. Но вот наконец я открыл глаза и увидел, что сижу на скамье на площади, залитой солнцем, переводя взгляд со стертых каменных плит, которыми она выложена, на проплывающие мимо тени прохожих.

Я с любопытством осмотрелся по сторонам. Город и площадь были мне незнакомы. Надо мной простиралось ослепительно синее небо, вокруг, не обращая на меня никакого внимания, гомонили люди, занятые своими повседневными делами, крестьяне вели на рынок ослов, навьюченных корзинами с овощами, а прямо рядом со мной старуха с морщинистым лицом выложила на продажу несколько голов сыра. Я встал и пошел — и при первых же шагах понял, что когда-то уже ходил по этому городу. Дома были отделаны цветными глиняными изразцами, на дороге видны были наезженные колеи от повозок, а когда я свернул за угол, то увидел перед собой храм с колоннами.

Я вошел в темную прохладу храма; сонный привратник махнул веткой и окропил меня несколькими каплями священной воды. В тот же миг до меня донеслось тихое позвякивание.

Я открыл глаза и увидел, что лежу на ложе в храме Афродиты в Эриксе. Я знал, что мое видение было лишь сном, хотя я не спал и мог поклясться, что все это наяву и что я узнал бы, если потребуется, и площадь, и улицу, и храм с колоннами…

При звуках знакомого позвякивания я встрепенулся и сел на ложе, чувствуя себя как никогда бодрым и свежим. На краю пустующего возвышения богини я увидел женщину в богато расшитых одеждах, переливающихся всеми цветами радуги. Сверкающий венец у нее на голове поддерживал покрывало, ниспадающее на ее лицо. Она пошевелилась, и я услышал все то же позвякивание: это ударялись друг о друга ее браслеты. Она двигалась, она жила, она была явью!

— Если ты богиня, — проговорил я, весь дрожа, — открой мне свое лицо.

Из-под покрывала послышался тихий смех:

— У богини много лиц. Чей облик ты хочешь увидеть, Турмс, поджигатель храмов?

Я засомневался: говорила и смеялась она, как человек, но никто в Эриксе не знал, что когда-то в Сардах я поджег храм Кибелы. Только Дориэй или Микон могли выболтать ей это. Я разозлился и сказал сквозь зубы:

— Не все ли равно, чей это будет облик! Здесь так темно, что я ничего не увижу.

— Недоверчивый! — рассмеялась она в полный голос. — Ты думаешь, богиня боится света?

Тут она опять чем-то звякнула и высекла огонь, от которого зажгла стоявший подле нее светильник. Привыкнув к темноте, я был на миг ослеплен его сиянием. Потом мои глаза различили расшитые жемчугом узоры на ее одежде, а ноздри уловили исходящий от нее нежный запах амбры.

— Ты такой же человек, как и я, — разочарованно протянул я. — Обычная земная женщина. А я-то думал, что встречусь с богиней!

— А разве богиня не женщина? — возразила она. — Такая же точно, как все земные женщины, и даже еще более? Чего ты хочешь от меня?

— Покажи мне свое лицо, — попросил я вновь, подходя ближе.

Она вся напряглась, и взгляд ее посуровел.

— Не дотрагивайся до меня, это запрещено!

— А что, я обращусь в пепел, — спросил я с насмешкой, — или упаду замертво на землю, если до тебя дотронусь?

— Не шути этим, — предостерегла она. — Вспомни, как сегодня ты принес богине человеческую жертву.

Мне стало не до смеха. Что-то в голосе этой женщины насторожило меня.

— Покажи мне свое лицо! — взмолился я опять.

— Изволь, — ответила она. — Но не забудь, что у богини много лиц.

Она сняла с головы сверкающий венец, подняла покрывало и, повернув голову к свету, воскликнула:

— Ты узнаешь меня, Турмс?

И, потрясенный до глубины души, я узнал этот веселый голос, смеющиеся глаза и округлое девичье лицо.

— Диона! — не поверил я. — Диона, как ты сюда попала?

На какое-то мгновение у меня мелькнула мысль, что Дионе удалось убежать из Ионии и по прихоти судьбы она очутилась в храме Афродиты в Эриксе. Только потом до меня дошло, что со дня, когда Диона бросила в меня яблоком, утекло много воды. Она не могла остаться все той же молоденькой девушкой, да и я не был уже тем восторженным юнцом, который ее любил.