Туркестанцы - [22]
В эту весну впервые в истории Каратегина дехкане работали на собственной земле. В свободное от службы время красноармейцы помогали дехканам привести в порядок гармский сад. Однажды, когда я с красноармейцами был в саду, ко мне подошел комиссар бригады Логинов и сказал, что со мной хочет поговорить какой-то слепой каратегинец.
— Пусть идет сюда, — сказал я.
Ко мне привели огромного роста мужчину с широченными плечами и красивым, несмотря на слепоту, лицом. Такие могучие люди встречаются очень редко, и забыть их трудно. Я сразу вспомнил, где я видел этого человека. Его подобрали наши санитары после боя под Гиссаром. Он был ранен в голову и вскоре ослеп. Я разговорился с ним в лазарете, где его лечили, и он рассказал мне тогда о себе.
Было их пять братьев, и всех до одного Максум-Фузайль мобилизовал в армию эмира. Младшие братья хотели бежать в горы, но он, как старший, их не пустил, опасаясь, что Максум-Фузайль расправится со всей семьей, которую взял в качестве заложников.
Я поздоровался с каратегиндем по-таджикски. Довлят-Ша узнал меня по голосу и стал благодарить за то, что ему спасли жизнь и отпустили домой, хотя знали, что он убил в бою двух красноармейцев.
— Как это случилось, я и сам не знаю, — говорил он. — Я много лет работал в Фергане вместе с русскими. Ничего, кроме хорошего, от них не видел. Когда од-нажды меня обсчитал хозяин, все русские рабочие потребовали уплатить мне что положено. От русских рабочих я узнал, за что борются большевики.
Довлят-Ша просил меня сказать, что он должен сделать, чтобы искупить свою вину. Узнав об избрании его в кишлаке аксакалом, я сказал ему, что искупить свою вину он может только при условии, если будет продолжать дело, за которое отдали жизнь два красноармейца, погибшие в борьбе за освобождение бухарского народа. Я объяснил ему, что мы не мстим беднякам, обманутым и одураченным беками, если они по-настоящему поняли свои ошибки.
Призывая в свидетели работавших в саду местных жителей, Довлят-Ша сжал огромный кулак и, потрясая им в воздухе, сказал:
— Я потерял глаза, но теперь стал видеть лучше, чем когда был зрячим…
Население Каратегина всеми условиями материальной жизни было прочно связано с промышленным пролетариатом Ферганы. Политическая работа, которая проводилась в Каратегине комиссаром бригады Логиновым, давала прекрасные результаты. Большинство каратегинцев поддерживало Советскую власть и давало отпор проискам младобухарцев и их союзников — басмачей. Этим и объяснялось, что главари басмачей бросили большие силы для того, чтобы терроризировать мирное население Каратегина.
В конце марта 1921 года 1-й кавалерийский полк, разгромив местные шайки басмачей, выступил из Гарма и, преследуя разбитых под Гармом басмачей Курширмата, догнал их в горах.
Горные тропы, ведущие в Фергану, были завалены глубоким снегом. Курширмат собрал пастухов киргизов и заставил их с яками[21] идти впереди и прокладывать ему дорогу. Таким образом была проложена тропа от урочища Катта-Карамык до Дараут-Кургана.
Кавалеристы 1-го полка, пройдя за два дня 130 километров, догнали басмачей в урочище Катта-Карамык. От полного разгрома их спасли только глубокие снега, мешавшие обходным маневрам. Басмачи оставили в урочище около пяти тысяч баранов, все отнятое у населения имущество и 40 кожаных сундуков, похищенных из каравана эмира. Остатки банд налегке уходили к ферганской границе.
Командир полка Д. Е. Красильников послал в Шахимардан двух местных жителей (в Шахимардане стоял 13-й полк 3-й Туркестанской кавалерийской дивизии), чтобы предупредить гарнизон о том, что шайки Куршир-мата направляются из Каратегина в Фергану.
1-й кавалерийский полк преследовал басмачей почти до самого перевала, где их перехватили бойцы 13-го полка. После этого полк остановился в становище алайской царицы, которая являлась потомком древних ханов. Не играя особой роли в политической жизни Киргизии, царица не представляла никакой опасности и даже сама просила Красильникова защитить ее от набегов басмачей. Полк Красильникова пошел в Калаи-Хаит, где и стал ждать дальнейших приказаний.
Восстание, поднятое дарвазским беком Ишан-Султаном, тем временем разрасталось. Союзником его выступал уже битый нами Максум-Фузайль, у которого было около 800 всадников. Шайки мелких курбашей-уголовников росли как грибы.
Кавалеристы Красильникова быстро рассеяли мелкие басмаческие банды в Калаи-Хаите. 3-й эскадрон под командованием Плотникова, находившийся в головном отряде, подошел к реке Сурх-Об. С противоположного берега басмачи открыли по эскадрону ружейный огонь. Головной отряд спешился и завязал перестрелку.
Тем временем помкомвзвода Кротов с красноармейцами Царицыным, Матвеенко и Кохановым отыскали брод против Калаи-Ляби-Об. Прискакавший к реке начальник штаба полка Корюков вывел скрытно пулеметный эскадрон Самойленко. Пулеметчики переправились через реку и фланговым огнем отрезали путь басмачам.
Подъехавший Красильников быстро организовал переправу полка. В этом бою была разгромлена банда в двести человек.
