Туристы - [42]

Шон работал репортером в отделе новостей государственного канала RTE. Он стал одним из трех новичков, принятых туда после окончания заграничных университетов, которые, вернувшись на родину, принесли с собой новый стиль письма, новые графические решения и экскурсы в область этики. Все это в добавление к личному потенциалу. Перспективам. Новому видению возможностей. Некоторые журналисты старшего поколения, те, кто перешагнул тридцатилетний рубеж, наблюдали за новичками с некоторой опаской. Зато директор станции, напротив, был очень доволен их железной волей и хлынувшим потоком новых идей. Эффект, по его словам, был такой, как от целой пачки ментоловых таблеток на простуженное горло. Шон каждый день прочитывал сводку новостей, отвечал на телефонные звонки и договаривался о выездах, прежде чем отправиться на место, чтобы сделать репортаж о новых градостроительных планах. Проявляя журналистское чутье, он умело монтировал материал, не смущаясь тем, что заставку могут запустить прежде, чем кончится сюжет. Постоянная спешка была для него нормой, спокойная работа – исключением. По вечерам он ходил в «Докеры», садился у стойки с полулитровой кружкой. Временами он видел на экране себя самого, с развевающимся через плечо галстуком и микрофоном, торчащим в руке, как мохнатый леденец на палочке. Но это случалось не каждый день. И не так уж часто. Лучше бы сидеть в студии в сшитом на заказ блейзере под выгодно освещающими тебя прожекторами и связывать отдельные сюжеты. Зацепиться за эту должность было пределом мечтаний. Он нисколько не сомневался, что получит ее, вопрос был только в том, когда это случится. Директор сказал, тут нужны голодные и жадные, надо, чтобы ты по-настоящему захотел. Хотения у Шона было предостаточно. И все-таки его одолевала тревога, потому что ему недоставало веры в себя.

Весной девяносто седьмого он купил квартиру на Уиндмилл-лейн. Это был новый квартал, выстроенный в районе старого дублинского порта на месте, где раньше стояли одни только склады и закопченные пабы. Сестра Шона Сиобхан была начинающим интерьерным дизайнером и обещала ему помочь отделать его жилище. Она была полна добрых намерений, но ей катастрофически не хватало времени, одновременно ее ждали другие квартиры, которые надо было оформить, и вообще в городе было полно баров, винных погребков и георгианских домов. Были выбраны сочетание мокко и кремово-белого цветов, кожа и стиль кубизма. В квартире Шона появился кофейный столик и бежевый диван – вот и вся, в общем-то, обстановка. Он чувствовал, что чего-то недостает. Минимализм – это ладно, но аскетизм еще не стал, кажется, последним криком моды. Шон предпочитал другие диваны, например, в «Ренардсе» или в «Лиллиз Борделло», его друзья тоже состояли членами этих ночных клубов, только чтобы не сидеть вечерами дома. Иногда забегала Сиобхан в изящном костюмчике от Брауна Томаса и панибратски ерошила ему волосы. Лишь после того, как оба вернулись из-за границы, они с младшей сестрой по-настоящему стали друзьями. Две метрополии – Лондон и Париж – оставили на них невидимую печать, своего рода формулу, заключавшую в себе требования, которые они собирались предъявить родному городу. Они мечтали о разнообразии и были в этом желании отнюдь не одиноки. Целое поколение вернулось домой, привезя с собой набор новых представлений эпохи фаст-фуда, компьютеров и коктейлей. И лишь изредка Шон думал о том, как странно, что их связывают с сестрой эти культурные открытия. Не история, не родство, а новинки, которые они оба повидали.

В тот год в Тихом океане расшалился Эль-Ниньо, вызвав в Ирландии небывало мокрое лето. Каждый день шел дождь, лишь изредка проглядывало солнце. Дворники работали во всю мощь, когда Шон припарковал свою машину возле здания радиовещательной компании RTE в Доннебруке. Это было около трех часов, и он только что закончил брать интервью. Мокрый по щиколотку, с пленкой за пазухой, он пересек отдел новостей. Налив себе чашку чаю и сделав мимоходом комплимент секретарше, он направился в редакторскую. Следом зашел заведующий отделом новостей и, жуя на ходу недоеденный бутерброд, показал свободной рукой на экран.

– Ну, как наши успехи? – спросил он.

– Неплохо, – сказал Шон и сунул пленку в проигрыватель. – Мне удалось разговорить мамашу. Она, конечно, плакала, но ее слова вполне можно разобрать.

– А что эксперты?

– Доктор Лафер считает, что это поколенческая проблема.

– Поколенческая? Я думал, что речь идет об эпидемии!

– Это я ее так назвал, не он. Я так понял, что он высказался в этом смысле.

Заведующий отделом новостей сунул в рот остатки бутерброда:

– Дай знать, когда у тебя будет готово!

Шон кивнул и закрыл дверь. Он принялся просматривать взятые за день интервью по поводу участившихся самоубийств среди молодых ирландских мужчин. Статистика выглядела удручающе, хотя в основном все это он знал и раньше. Ему неоткуда было взять какой-то пример, дать проблеме человеческое лицо, поскольку эти молодые люди уже умерли. Но он сумел взять интервью у одного из близких родственников, это была мать, недавно потерявшая двадцатитрехлетнего сына. Его нашли в комнате, напичканного амфетаминами. Шон вгляделся в мать на экране, она старалась не смотреть в камеру.