Турист - [6]

— Ему больше совсем негде жить?

— А ты как думаешь, русский? Вряд ли он сбежал из роскошного особняка, чтобы жить в подъезде нашего Салливана. Кроме того, с одной ногой не особо-то побегаешь.

Я покосился на закрывшуюся дверь подъезда.

— Парни ушли играть в баскетбол, в соседний двор. Я остался тебя подождать.

— Зачем? — несколько удивился я. Проявление такой заботы насторожило.

— Так ведь я обещал тебе работу, — в свою очередь удивился Джулес. — У меня сегодня выходной, так что я вполне могу позволить себе сидеть, где вздумается. Кроме того, ты наверняка любишь баскетбол и не откажешься с нами сыграть.

— Вообще-то… — неохотно выдавил из себя я, избегая его взгляда, — я не люблю такие игры.

Это была правда. Я не играл ни в футбол, ни в баскетбол, не следил за матчами и не знал, кто победил в прошлом сезоне. Куда больше мне нравились драчки — в своё время я чем только не занимался, от кун-фу до «смерша» — и оружие, огнестрельное ли, холодное, моему восторженному мозгу было всё равно.

— Доставь нам такое удовольствие, русский, — склонил голову набок мулат. — Ты всё-таки новенький.

Я так и не понял, что он имел в виду, но стало ясно, что отвертеться не удастся.

— Хорошо, Джулес, я пойду. Только недолго. Хочу посмотреть город сегодня.

— Успеешь, — пообещал мулат, поднимаясь с асфальта.

Мы прошли узкими переулками мимо мусорных баков и замаранных граффити стен, а затем Джулес резко остановился и указал рукой вниз:

— Там.

Я глянул поверх его плеча: площадка для баскетбола располагалась метра на полтора ниже того уровня, на котором мы находились. Внизу носились с мячом игроки, по периметру расселись зрители и запасные. Джулес был прав, здесь жили одни латиносы. Среди смуглых и темноволосых обитателей квартала я выглядел во всех смыслах белой вороной.

— А… обратно как? — поинтересовался я, когда Джулес спрыгнул вниз.

— Не бойся, — улыбнулся он в ответ, и я, вздохнув, последовал его примеру.

— Лестница, — указал мне рукой мулат; в стене, с которой мы спрыгнули, были выбиты импровизированные ступеньки.

На нас сразу обратили внимание. Джулес, очевидно, был здесь не последним человеком, это было видно по тому, как с ним держались остальные, по командному тону, каким он обращался к остальным. Впрочем, сейчас все смотрели исключительно на меня. Опускать глаза я не стал, хотя мне хотелось исчезнуть из этой дыры сию же минуту, и неспешно осмотрел каждого из находившихся на площадке игроков. Враждебности в них не было, только интерес. Как хищники выжидают от человека малейшего проявления слабости, чтобы наброситься и порвать, так и они пытались выяснить, что я из себя представляю. И по тому, как оживленно они начали переговариваться друг с другом, я понял, что веду себя правильно.

Джулес что-то крикнул им на испанском, и игроки загудели ещё громче.

— Пойдем, — он кивнул вперед, — ты будешь играть в моей команде. Куртку сними, мешать будет.

Я поколебался, в карманах были документы и деньги, но показывать это я тоже не спешил.

— Куда её положить? — поинтересовался я у мулата. Тот понимающе кивнул.

— Отдай Даниэлю, он мой хороший кореш. Он присмотрит.

Я отдал куртку подошедшему на знак Джулеса невысокому смуглому юноше и постарался запомнить его лицо. Тот тотчас потерялся среди других латиносов, и я махнул на всё рукой. Сам залез в эту дыру, назад пути нет.

Игра началась. Игроки другой команды были без футболок, поэтому знакомиться со своими мне так и не пришлось. С самого начала соперники перехватили инициативу. Капитан той команды, огромная бородатая горилла, буквально сметал игроков с площадки. Надо признать, получалось это у него спонтанно, без особого напряжения. Ему было явно неуютно на таком маленьком клочке бетона, и он желал больше свободного пространства вокруг себя. Впрочем, без особой нужды к нему никто и не лез, после того как один из наших, попытавшись перехватить у него мяч, споткнулся о его ногу и, падая, вывихнул себя лодыжку. Джулес рвал и метал, и стало очевидно, что обычная соседская игра грозит перерасти в противостояние двух капитанов. Мне, если честно, было наплевать, кто победит, и единственное, чего мне хотелось — уйти с площадки живым.

— Мать вашу, недоноски! — орал Джулес на помеси испанского с английским. — Если Марк перехватит ещё один мяч, мы проиграем как последние кретины! Сукины дети!..

Я с детства не любил, когда на меня повышали голос. Я просто терялся, сбивался, путался, и злился. Настроение у меня резко испортилось.

— Успокойся, Джулес! — сам не зная зачем, попытался вклиниться я. — До конца игры ещё есть время, мы отыграемся.

Мулат бросил на меня взгляд, и я невольно шагнул назад. Впрочем, Джулес промолчал; игра продолжалась. Это было предсказуемо — капитан чужой команды Марк вновь перехватил мяч. В голову мне пришла идея, не вполне гениальная, но её хватило бы для того, чтобы гордо уйти с площадки. Я надеялся только, что обойдется без переломов. Когда бородач был почти у нашего кольца, я метнулся ему наперерез. Очевидно, громила настолько не ожидал от нас реванша, что выпустил из рук мяч почти без сопротивления. Подпрыгнув, я дал пас маячившему у противоположного кольца Джулесу. Наш капитан тоже настолько не ожидал получить в руки мяч, что едва не упустил его, пошатнувшись от удара. Развернувшись, мулат эффектно забросил мяч в корзину. Сидящие по периметру каменного колодца латиносы заревели от восторга. Комбинация была разыграна красиво, хотя никто так и не понял, что произошло. Я расстроился — желанного вывиха, позволившего бы мне выйти из игры, как до того получилось у нашего парня, я так и не получил, зато, похоже, теперь Джулес меня не отпустит. Чужой капитан медленно развернулся ко мне, и я несколько натянуто улыбнулся. Гора мышц шагнула мне навстречу, и я невольно отступил назад, чтобы видеть его лицо. Он был на голову меня выше, что значит — около двух метров или свыше того. Мелькнула мысль о том, что меня сейчас, похоже, будут бить. Несколько долгих секунд он смотрел мне в глаза, потом как-то криво то ли усмехнулся, то ли вздохнул, и вновь пошел на площадку. Я не испугался, слишком спокойным, даже усталым был его взгляд. Но для себя я решил, что лезть второй раз на рожон не стоит.