Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - [72]
2. Такая форма освобождения, как признание турецкого подданного не подлежащим плену с последующей его реэвакуацией на территорию Оттоманской империи, детерминировалась установлением того факта, что данное лицо не может быть признано пленным либо в силу своих половозрастных и (или) этноконфессиональных характеристик, либо по иным причинам, дающим основания считать его «пленение» неправомерным.
При этом освобождение турок в силу несоответствия их половозрастных и (или) этноконфессиональных признаков установленным законом критериям наиболее широко применялось командованием Черноморского флота, особенно на начальных этапах войны (см. Главу 2). Впрочем, на ее заключительных этапах оно тоже не игнорировалось. К примеру, 24 ноября 1916 г. представитель МИД при штабе Командующего флотом писал Ялтинскому уездному воинскому начальнику: «прилагая у сего список пленных турок сообщаю <…>, что Али Мехмед Муртоза оглы 80 лет, его жена Фатима Мустафа кызы 70 лет, неизлечимо больной Измаил оглы 39 лет, его жена Вахиде Али Муртоза кызы 35 лет с детьми надлежит передать в полицию для отправления их на родину в Сюрмене недалеко от Трапезунда (Сюрмене занято нашими войсками), так как названные лица не могут считаться военнопленными»[564]. Хотя и значительно реже, но данное основание освобождения турок использовало и командование Кавказской армией. Так, в декабре 1914 г. по распоряжению Наместника турецкой стороне была передана группа чиновников занятого русскими г. Баязета, поскольку люди эти не подлежали призыву в вооруженные силы по возрасту и (или) состоянию здоровья[565].
Освобождение турецкого подданного вследствие признания самого факта его пленения незаконным распространялось исключительно на гражданских лиц, проживавших на оккупированных русскими территориях Оттоманской империи, о которых нами подробно говорилось в Главе 2 настоящей работы. К примеру, 9 ноября 1917 г. Исмаил Кодаль оглы был освобожден из лагеря военнопленных на о. Нарген и «отправлен к начальнику Бакинской городской полиции для водворения на место его жительства» в с. Кагана Эрзерумского вилайета[566]. В документах Архивного фонда РФ можно обнаружить и иные факты подобного освобождения турок из плена. Однако в целом, надо признать, что оно не получило широкого распространения, поскольку командование Кавказской армией вообще не слишком приветствовало «возвращение жителей в занятые нами районы Турции»[567].
3. Еще меньшее распространение имело предоставление пленному статуса беженца. Во всяком случае, нам известен лишь один факт такого рода, когда в сентябре 1916 г., при содействии Севастопольского греческого благотворительного общества, названный статус обрели пассажир захваченного в Черном море турецкого судна «православного вероисповедания греческой национальности Ставро Трифон» и члены его семьи[568].
4. Обмен пленными между Россией и Турцией может быть дифференцирован по кругу субъектов на обмен:
— врачами и санитарным персоналом;
— военнопленными, признанными негодными к дальнейшей военной службе (инвалидами);
— иными лицами, включая гражданских пленных.
Если начинать с последних, то можно отметить, что уже в декабре 1914 г. ГМШ был инициирован вопрос об обмене экипажей задержанных в Турции в самом начале войны пароходов РОПиТ «Королева Ольга» и «Великий князь Александр» «на соответствующие турецкие команды, находящиеся в плену в России». Предложение это получило поддержку со стороны МИД и обсуждалось, как минимум, до марта 1917 г. Правда, обсуждалось оно почему-то со значительными перерывами и, похоже,… втайне от Порты, т. е. исключительно в пределах петроградских кабинетов, что, естественно, и предопределило отсутствие каких-либо результатов[569].
Еще одна попытка обмена здоровыми пленными относится к августу-октябрю 1915 г., когда российские власти получили сведения о том, что из 30 русских офицеров, содержавшихся турками в г. Сивасе, за полгода пребывания в плену половина погибла от тифа, а оставшиеся «усердно просят об их обмене». На этот раз вопрос решался с редкой оперативностью. Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич сразу же дал разрешение обменять «в виде исключения» указанных лиц «на равное число офицеров турецкой армии, взятых нами в плен». Дипломаты США выразили готовность стать посредниками в обмене. Однако Стамбул в октябре 1915 г. отклонил соответствующее предложение как «неприемлемое»[570]. Правда, уже через несколько месяцев сами турки выступили с практически такой же, но куда более масштабной инициативой: заключить соглашение об обмене равным количеством здоровых офицеров и нижних чинов. Но теперь отказом ответила Россия, считающая, что вчерашние турецкие пленные будут отправлены для дальнейшего прохождения службы на Кавказ и оттоманская армия получит «прекрасный элемент для усиления ее»[571].
Не более удачно развивался обмен пленными и тогда, когда обе стороны, казалось бы, признавали его желательным. Например, в начале 1917 г. Россия пыталась «выменять» у Порты группу служащих Палестинского общества (в т. ч. 8 женщин) и магистранта Петроградского университета «на находящихся в русском плену турецких подданных соответствующего общественного положения». Камнем преткновения стало то, что подобрать среди турок, особенно женщин, лиц «соответствующего общественного положения», оказалось далеко не просто. Вплоть до Октября 1917 г. вопрос этот решить так и не удалось, и дальнейшая переписка по нему нами не выявлена
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к представителям высшего командного состава оттоманской армии и флота в эпоху вооруженного противостояния между Российской и Османской империями. Хронологически труд включает в себя периоды Русско-турецких войн 1735–1739 гг., 1768–1774 гг., 1787–1791 гг., 1 806-1812 гг., 1828–1829 гг., 1877–1878 гг., а также Крымской войны 1853–1856 гг. и Первой мировой войны 1914–1918 гг. Используя документы 17 архивохранилищ бывшего СССР и около 300 опубликованных источников, автор приводит основные данные практически обо всех турецких высших офицерах, когда-либо побывавших в русском плену (104 человека) и, главное, раскрывает порядок и правила управления контингентом названых лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализаций. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется проблемами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
В представленной монографии рассматривается история национальной политики самодержавия в конце XIX столетия. Изучается система государственных учреждений империи, занимающихся управлением окраинами, методы и формы управления, система гражданских и военных властей, задействованных в управлении чеченским народом. Особенности национальной политики самодержавия исследуются на широком общеисторическом фоне с учетом факторов поствоенной идеологии, внешнеполитической коньюктуры и стремления коренного населения Кавказа к национальному самовыражению в условиях этнического многообразия империи и рыночной модернизации страны. Книга предназначена для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Четвертый том «Истории русской литературы» посвящен периоду 1881–1917 гг., характерным признаком которого стало настроение пессимизма и скептицизма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Наша работа имеет целью заполнить слишком долгий пробел в истории Западной Европы периода раннего Средневековья. История алан на западе в эпоху великого переселения народов и раннего Средневековья, как и история других народов в те беспокойные времена, помогает нам лучше понять период завершения античности и становления Средневековья. В отличие от различных германских племен, значительно преобладавших в общем потоке миграции, аланы представляли собой индо-кранские племена кочевников, аланы были единственным негерманским народом, основавшим в этот период значительные поселения в Западной Европе (гунны были вытеснены из Европы; аварцы, мадьяры, булгары и славяне селились только в Восточной Европе)
Аннотация издательства: В кратком оперативно-стратегическом очерке, составленном коллективом офицеров Военно-исторического отдела Генерального штаба, дано описание июльско-августовских операций под Курском, Орлом и Харьковом, блестяще проведенных Красной Армией летом 1943 г. Очерк, делится на два раздела применительно к двум этапам этого грандиозного сражения: 1) оборонительное сражение под Курском (5-12 июля 1943 г.) и 2) наступление Красной Армии и разгром орловской и белгородско-харьковской группировок немцев (12 июля -23 августа 1943 г.)