Турция старая и новая - [39]

Экономические усилия Турции в годы второй мировой войны, в которой она фактически участия не принимала, еще более расширили вмешательство государства в экономическую жизнь страны. Этатизм стал основой чрезвычайных экономических прав государства. Второй пятилетний план, утвержденный в 1939 году, так и остался на бумаге из-за непомерно высоких военных налогов и нехватки сырья. Зато в годы войны вырос объем внешней торговли. Продукция нейтральной Турции пользовалась большим спросом и продавалась по ценам, скорее стратегическим, нежели коммерческим. Крупные купцы и агенты в Стамбуле сколотили себе огромные состояния. В связи с этим в ноябре 1942 пода государство провело чрезвычайное финансовое мероприятие: оно ввело налог на имущество, который заключался в одноразовом взносе в двухнедельный арок суммы, которая составляла 50–70 процентов чистой прибыли с промышленных или торговых предприятий за 1941 год. Сумма взноса определялась местными комиссиями, которые не скрывали, что основным критерием для них при определении суммы была религиозная и национальная принадлежность налогоплательщика… Вскоре после этого последовали высылки за неуплату долгов: многие греки, евреи были высланы на работы в каменоломни в Антале; партии высланных следовали одна за другой, банкротство следовало за банкротством. Однако введение этого налога подверглось резкой критике как в самой Турции, так и за границей, и в июле 1943 года он был официально отменен, а в декабре того же года в Стамбул вернулись те, кто был выслан.

После войны политика этатизма вновь оказалась под обстрелом, чему, несомненно, в немалой степени способствовали злоупотребления, допущенные в связи с налогом на имущество. Против этатизма выступила значительная часть выросшей в годы войны национальной буржуазии; в политическом же плане это было выступление против Народно-республиканской партии, во имя экономического либерализма. Собравшийся в 1948 поду в Стамбуле Турецкий конгресс экономистов осудил этатизм. В 1950 году был создан Банк промышленного развития Турции, который ставил своей задачей предоставление кредитов частным промышленным предприятиям. Не случайно это совпадает со все более тесными связями Турции с американской внешней политикой. Американцы недвусмысленно и открыто выступали против этатизма. Так, например, один из видных представителей американских монополий, глава первой экономической миссии США в Турции Макс Торнберг заявил без обиняков, что «этатизм затрудняет сотрудничество между США и Турцией».

Несомненно, что бунт определенной части окрепшей турецкой буржуазии против этатизма был своеобразным свидетельством ее успехов. Она сама сформировалась и разбогатела как раз благодаря политике этатизма; многие предприниматели получили квалификацию на государственных предприятиях. Эта буржуазия сумела извлечь из политики нейтралитета Турции в годы второй мировой войны дополнительные возможности для своего обогащения. В период правления Мендереса правительство приняло ряд решений в пользу этой буржуазии и иностранных вкладчиков; в частности, они гарантировали им право изъятия своих вкладов и прибылей с них во вложенной валюте. Но интересно, что партия, которая пришла к власти, выступая с лозунгами против этатизма, не реализовала своих предвыборных обещаний о приоритете частного предпринимательства и выкупе государственных предприятий. Турецкая буржуазия была все-таки неопытной и недостаточно богатой, чтобы выкупить государственные предприятия, составлявшие примерно 30–40 процентов всей турецкой промышленности.

После государственного переворота в мае 1960 года одним из первых мероприятий Комитета национального единства было создание Государственной плановой комиссии; в нее вошли молодые способные экономисты, для которых благосостояние и оздоровление экономики страны было делом первостепенным. После длительного периода подготовительной работы Комиссия выработала план развития экономики, рассчитанный на три пятилетки и основанный на смешанной экономике при примате государственного сектора в ключевых отраслях промышленности. План ставил целью ежегодное увеличение национального дохода на семь процентов. Даже с учетом естественного прироста населения, равного трем процентам в год, это означало бы большой шаг вперед на пути развития турецкой экономики. План предусматривал также повышение капиталовложений на 18 процентов, из которых на иностранную помощь — по самым оптимальным подсчетам — приходилось не более четырех процентов. Остальные должно было дать внутреннее финансирование. Но за счет чего оно будет произведено? Авторы плана предлагали в качестве первых шагов форсированное проведение налоговой реформы, основанной на прогрессивном налогообложении, и в первую очередь на налоге на состояние, а также ряд других мероприятий — ограничение потребления предметов роскоши, контроль на счетами крупных предприятий, принятие мер против инфляции, — которые бы исключали переложение всех тягот на плечи широких масс.

Проект плана, в основу которого были положены этатистские концепции Ататюрка, был сразу же раскритикован сторонниками политики экономического либерализма; был отклонен и проект налоговой реформы, предложенный английским буржуазным экономистом профессором Калдором. Первоначальные замыслы Комиссии все более суживались и наконец план развития турецкой экономики, как заметил прогрессивный журнал «Ен», напоминал скаковую лошадь со опутанными ногами. Спутанные ноги — это внутреннее финансирование и соответствующие дотации для государственных предприятий. Как директивы плана, так и узаконенные полномочия Государственной плановой комиссии оказались под сильнейшим обстрелом реакции. В результате после двух лет работы глава Комиссии Торун и три директора в знак протеста подали в отставку. За ними последовали другие члены Комиссии С тех пор прогрессивная печать прозвала план «ширмой для бесплановой экономики». От первоначального проекта почти ничего не осталось, кроме призыва к загранице о финансовой помощи.