Турция старая и новая - [30]

Правительство Ургюплю было временным; оно просуществовало до новых выборов в октябре 1965 года, на которых внушительную победу одержала Партия справедливости. Власть в стране перешла в руки председателя партии Сулеймана Демиреля. Сложилась парадоксальная ситуация: лидер партии, который нисколько не скрывает, что его партия является прямой наследницей Демократической партии, присягал на верность конституции, появившейся после майского переворота. По-видимому не случайно, когда он принимал власть, трибуны меджлиса, предназначенные для высших офицеров, пустовали.

Положение изменилось, однако, когда Демирель и его партия выдвинули на пост президента начальника генштаба турецкой армии генерала Суная, поскольку больной Гюрсель не мог больше исполнять обязанности главы государства. Человек правых взглядов, Сунай не принимал участия в майском перевороте, но с первой же минуты отнесся к нему с сочувствием. «Движение 27 мая» выдвинуло его в первые ряды: сразу после переворота он был назначен начальником генерального штаба. Таким образом, избрание Суная президентом явилось выражением признания новой власти со стороны той закулисной силы, каковой в Турции является армия и, во всяком случае, ее высшее командование[8]. Что же касается младшего офицерского состава, то он еще не раз может преподнести сюрприз в этой стране.

МЕДЖЛИС

По турецким масштабам здание парламента в Анкаре, пожалуй, чересчур большое; оно как бы построено «на вырост» и сразу обращает на себя внимание. И,кроме того, даже для Анкары оно выглядит слишком новым.

Если с внешней стороны это здание поражает вас своей величиной, то внутри — своим удобством и, я бы сказала, роскошной отделкой. Залы заседания и залы приемов выложены мрамором и отделаны деревянными панелями, на которые пошли самые ценные породы дерева. Такие залы могли бы быть предметом гордости парламента любого другого государства с высокоразвитой экономикой и традициями парламентаризма. Но соответствует ли уровень дискуссий в столь прекрасном здании его импозантному внешнему виду? По правде говоря, нет, хотя ряд депутатов и сенаторов и имеют репутацию настоящих ораторов и их выступления значительны, часто подтверждаются документами и проникнуты искренней заботой о благе общества. Вместе с тем мне вспоминается, что в течение всех лет моего пребывания в стране в печати то и дело появлялись сообщения о курьезных, незначительных, а то и просто никчемных выступлениях, которые не имели ничего общего со стоящими перед страной серьезными проблемами. Нередко случалось и так, что выступавшие представители народа подменяли силу аргументов аргументами силы, и в результате пострадавших, а иногда и тяжело раненых из меджлиса надо было отправлять прямо в больницу.

Вот несколько примеров курьезных выступлений. В ноябре 1966 года сенатор Хидайет Айдинер внес в парламент интерпелляцию по делу… о воронах. Он весьма красноречиво говорил о том, какой вред вообще вороны наносят в стране, доказывая, однако, что самый большой вред от них заключается в том, что своим громким карканьем они будят по утрам президента. Сенатор обвинил министра сельского хозяйства в том, что в Турции недостаточно борются с этим злом, и уверял при этом, что богатое протеином воронье мясо должно использоваться для подкормки скота. В своем ответе сенатору министр Дагдаш с самым серьезным видом привел данные о том, сколько ворон убивалось по всей стране ежегодно, начиная с 1961 года, и предложил создать экспертную комиссию, которая установила бы возможность использования вороньего мяса…

Городская сценка

Настоящую бурю — на этот раз в сенате — вызвало выступление в мае 1966 года представителя Партии справедливости Дирика. Задыхаясь от негодования, он обрушился на короткие юбки, в которых маршировали школьницы на спортивном параде 19 мая. В весьма повышенном тоне он утверждал, что «такие юбки были надеты специально, чтобы, показывая самые сокровенные части женского тела, возбудить мальчиков». «…Кого мы учим в школе, — патетически восклицал он с трибуны, — артисток стриптиза?» Выступлением Дирика очень возмутились депутаты оппозиции, которые усмотрели в его словах нападки на основы кемализма. За это выступление Дирик был на два месяца исключен из партии.

Не хотелось бы утруждать читателя рассказами о том, как во время прений в меджлисе пускались в ход кулаки, о чем также много писала турецкая печать. Я позволю себе упомянуть лишь об инциденте в марте 1966 года, когда депутат от Партии справедливости Байрамоглу ранил в висок одного из группы «четырнадцати» Солмазера, после чего началась драка, в которой депутат от Народно-республиканской партии Мустафа Ор как следует отдубасил напавшего, а приятель Ора избил другого члена группы «четырнадцати» — Орхана Кабибая. Много шума наделало также нападение на бывшего члена хунты сенатора Улая, которого укусили… в ухо (как потом рассказывали, не без подстрекательства депутатки от Партии справедливости госпожи Нилюфер Гюрсой, дочери бывшего президента Баяра).

Все эти факты являются, на мой взгляд, выражением глубокой политической напряженности в стране. Они свидетельствуют, кроме того, и об отсутствии в Турции парламентских традиций и культуры. Об этом говорит и тот факт, что однажды ночью 1966 года, в нарушение парламентской неприкосновенности, которая гарантируется конституцией, администратор здания меджлиса самолично —'без предварительной договоренности с председателями обеих палат — устроил обыск в помещении парламентских групп, рассчитывая найти нелегальную литературу; он нашел там… пишущие машинки и стеклограф. Его действия вызвали негодование в печати и были предметом запроса в парламенте со стороны оппозиции.