Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - [12]

Глава 2 Империя Сельджуков и тюрки

Теперь пришло время рассмотреть саму империю того периода. Повторим, что ее полное исследование может быть с теми же, если не с большими основаниями отнесено к истории арабов, или иранцев, как и к истории турок, поэтому в данной работе вопрос об этом не ставится. Тем не менее мы должны детально рассмотреть следующие два вопроса. С одной стороны, что в ней можно считать именно тюркским? С другой стороны, какие особенности, заложенные в ее организации, позволяют понять более позднюю Турцию, возникшую в Малой Азии?

Для начала мы будем знакомиться не с появлением отдельных молодых тюрков, которые очень быстро денационализировались, а рассмотрим миграцию народа как такового – мужчин, женщин и детей, не говоря уже об их животных – со своей социальной структурой и обычаями. Однако, что касается численности населения, нельзя ни преувеличивать, ни делать обобщения для всех регионов. Очевидно, что мысль подсчитать количество мигрантов бесплодна. Их определенно было несколько десятков тысяч, но цифра в несколько сотен тысяч маловероятна. И даже если бы было возможно примерно назвать изначальную цифру, она быстро потеряла бы значение, поскольку новые условия жизни могли в зависимости от обстоятельств как стимулировать, так и уменьшать рождаемость. Важными являются не абсолютные цифры, а соотношение численности иммигрантов и местного населения, которое сложно оценить. Это соотношение также могло быстро меняться, если сравнительно большое число молодых местных женщин было взято в жены вновь прибывшими, либо насильно во время набегов, либо мирно, если местные жители хотели, чтобы их защитили. Учитывая все это и на время оставив в стороне Малую Азию, получаем не такой большой регион тюркской миграции, помимо Азербайджана, где азербайджанский диалект, являющийся одной из ветвей огузских языков, остается по сей день доминирующим по сравнению со своим древнеиранским предшественником. К Азербайджану была добавлена часть Диярбакыра, протянувшаяся за горы Северного Курдистана. В остальной части империи сельджуков климат был слишком жарким, сухим и малопригодным для скота туркменов, и отдельные изолированные поселения существовали лишь в Хузестане, в Фарсе и в некоторых частях гор Курдистана. Те немногие туркмены, которые поселились в Сирии, были изгнаны оттуда во время крестовых походов, и потому с исторической точки зрения не играют роли. Конечно, помимо этих групп были еще гарнизоны в городах. Здесь, однако, мы имеем дело не с тюркским населением, а с расширением такого старого института, как профессиональная армия, которая с течением времени по своему происхождению начинала отличаться от туркменов, поскольку в армию брали рабов, захваченных в Центральной Азии и в русских степях.

Хотелось бы иметь возможность описать экономические условия, в которых жили иммигранты-туркмены. Современные турки страдают своего рода комплексом неполноценности из-за того, что их предки были кочевниками, и потому склонны придавать особое значение имевшимся очагам оседлости. Мы уже упоминали об этом, говоря о Центральной Азии. Но даже притом, что изначально они были кочевниками, вполне возможно, что некоторые из них очень быстро становились оседлыми. С этой же проблемой мы столкнемся в Малой Азии. Однако трудно отрицать, что во времена их иммиграции мы в основном имеем дело с кочевниками. В дальнейшем нужно различать тех кочевников, которые совершали переходы на большие расстояния и держали двугорбых верблюдов, способных переносить холодные зимы, и тех, которые разводили овец или другой скот, требовавший лишь небольших перемещений для выпаса, или тех, кто занимался скотоводством обоих типов. Было бы интересно знать, совпадает ли разделительная линия между этими типами с границами племен. На данный момент мы можем лишь задавать этот вопрос. Еще один пункт, на котором следует заострить внимание, – различалась ли степень их соперничества с местными скотоводами и условия проживания в зависимости от типа скотоводства. Совершавшие длительные переходы кочевники не должны были составлять большой конкуренции обитавшим в горах курдам, которые перемещались в основном по ограниченной территории. Политически перемещение на большие расстояния наряду с другими факторами позднее сделало их склонными к формированию более сплоченных общественных объединений, чем сильно разобщенные между собой общины курдов. Что касается арабов, одни из которых держали верблюдов, в то время как у других не было ни одного, то различия, скорее всего, проходили по линии, разделяющей двугорбого среднеазиатского верблюда-бактриана и одногорбого дромадера жарких пустынь.

Несмотря на ценность этих общих наблюдений, в настоящее время нам трудно заглянуть глубже, и читателю, как и в случае с завоеваниями и экспансией арабов несколькими веками ранее, остается лишь поразмыслить о том, что общепринятое представление о кочевниках-скотоводах как о разрушительном и некультурном негативном явлении может быть в той же степени ошибочным, как и справедливым. Когда независимо от причины речь идет о нападении кочевников на культивируемые земли, результат очевидно отрицательный. Но это не обязательно так. Экономика кочевников приспособлена к определенным территориям, которые не могут быть использованы для земледелия, и, как следствие, может повышать ценность регионов, которые до этого не имели никакой ценности. В таком случае она содействует земледельческой экономике, а не ослабляет ее. Очевидно, что именно таков случай Малой Азии, Плодородного полумесяца