Турако - птица печали - [20]

- Это мы делаем, чтобы задобрить домашних духов, они могут отомстить, если их забудут, - говорит Пьер, обращаясь к Элен.

Та пожимает плечами. Жюли встает, кивает гостям и через кухню выходит из Виллы, направляясь в дом миссионеров, где ее ждет Ребель.

Большой Турако, с высоты дерева, выбранного им на эту ночь, наблюдает за ее бегством.

- Покажи Элен сад, - говорит Пьер, обращаясь к Камбэ. - Эта настойка ударила мне в голову. Не стоило ее пить. Пойду к себе. Вам лучше лечь не слишком поздно, Элен. Вы устали с дороги. Меня всегда удивляла ваша выносливость, но и у нее есть пределы. Не забывайте: вы здесь в отпуске. Отдыхайте. Здесь надо беречь силы, а то они быстро иссякнут. Боюсь показаться вам занудой, но все же советую остерегаться этого Острова. Научитесь быть с ним в гармонии. Спокойной ночи.

Он хочет поцеловать ей руку. Элен, угадав его формальное желание сделать формальный галантный жест, отворачивается и бежит в сад, залитый холодным светом полной луны. Выполняя пожелание Пьера, Камбэ идет за ней. Ему интересно, что скажет эта женщина, чью фотографию Пьер долго хранил на своем письменном столе, но однажды, не говоря ни слова, порвал.

Элен не стала его ждать. Пошла по центральной аллее до купы акаций, желтые цветы которых, словно фонари, светятся в таинственной глубине сада. Она останавливается, оборачивается и всеми своими безукоризненно белыми зубами улыбается медленно приближающемуся Камбэ.

- Ночью все сады похожи друг на друга, - говорит она. - Чтобы не заблудиться, надо стать немного ребенком. Здесь, сегодня, я чувствую себя, как в детстве, в садах моего дедушки, в Испании, в садах моего отца, в Италии, в садах моего мужа, Пьера... вы ведь знаете, что мы были мужем и женой... что у нас есть сын...

Она умолкает. Камбэ не задает ей вопросов. Она продолжает:

- Отличный сад был и в имении его родителей, в его "отчем доме", как он говорил, но мать была вынуждена продать его... Он никогда не рассказывал, как мы познакомились?.. нет... конечно... Зато, наверное, рассказывал о том, как встретился с Жюли Керн, его любимой студенткой... тоже нет... я удивляюсь... она часто приходила к нам... по вечерам, когда меня не было дома... очень часто... даже слишком часто, как полагали наши друзья... ее друзья тоже, они звонили по ночам, спрашивали - с учителем ли она... у них был низкий голос... с акцентом, похожим на ваш... это акцент всех жителей Острова?

Камбэ по-прежнему молчит. Элен присаживается на пенек, оставленный садовником от дерева унаби.

- Это что за птица поет? - спрашивает она.

- Дрозд курришан. Он живет в кустах за Виллой. Каждый вечер Нао дает ему проса и перезрелых фруктов.

- Красота его пения подчеркивается паузами... - говорит Элен. - О, я тоже начинаю говорить как Пьер. Вы уже заметили, что он любит выражаться сентенциями? Как вы стали его ассистентом?

- Я родился в Усадьбе. Всю жизнь тут живу. Отец мой был искателем жемчуга. Погиб в море: его съела акула. Мама, двоюродная сестра Зии, работала на Вилле портнихой. Она вторично вышла замуж и уехала с Острова. Жюли опекала меня, заставила учиться, чтобы я стал школьным учителем. Потом приехал Пьер. Ему нужен был ассистент, которого он мог бы обучить археологии. Увидев меня, задал только один вопрос. Я ответил. Он выбрал меня. Без Жюли и без Пьера я был бы таким же, как все мои друзья, рыбаком, ремесленником или... просто бездельником.

- У вас сложные отношения с Пьером.

- Наоборот, очень простые. Я больше учусь, глядя, как он работает, чем слушая его.

- Он так мало говорит.

- Зато все, что он говорит, очень важно.

- Но молчание его сковывает окружающих.

- Это молчание ученых людей! И еще - молчание людей снисходительных.

- Вы его любите?

- Он мне нужен. Мне кажется, что и я ему тоже немного нужен.

- А какой вопрос он задал вам, когда выбирал себе помощника?

- Это касается его и меня, как и мой ответ.

Элен не настаивает. На лице ее застывает выражение, выдающее сильную тревогу, которую скрывали до сих пор искусственные улыбки, нервный тик и многословие. Губы ее шевелятся, ноздри раздуваются, дыхание становится прерывистым. Она вспоминает событие, рассказать о котором вслух этому скромному свидетелю неожиданного и жестокого пробуждения ее памяти она не в силах. Руки ее поднимаются, щупают пустоту, бессильно падают на колени.

Камбэ, стоя рядом, глядит на нее с тревогой. Он наклоняется ближе к ней:

- Вам холодно?

Она смотрит на него. В глазах ее застыли слезы. Он не шевелится. Она понимает эту внимательную пассивность как проявление ненавязчивой благосклонности. Кладет руку на грудь Камбэ. Он отстраняется. Она убирает руку. Он приближается. Она встает на колени, гладит ему ноги, живот, прижимается к нему лицом, губами. Он не противится. Она расстегивает ему брюки, сжимает руками возбудившийся член, берет его в рот. Камбэ пытается отступить назад. Она удерживает. Он больше не сопротивляется.

Она следит за его реакцией и опасается ее. Он молча застегивается, не чувствуя ни удовлетворения, ни неловкости. Она встает, смеясь, поправляет одежду, вытирает губы, проводит рукой по волосам, приводя прическу в порядок, и, как если бы она была одна, вприпрыжку бежит к Вилле, где свет в гостиной уже потушен, а в спальнях еще горит.