Турако - птица печали - [19]

Пьер покраснел от стыда, словно сын, представляющий матери недостойную его невесту. Элен плохо скрывала свою радость. Жюли выглядела равнодушной к тому впечатлению, которое она произвела, и к явно отрицательному мнению о ней, которое сложилось у Элен. Она улыбнулась, видя досаду Пьера. Он даже подумал, что она нарочно старается принизить себя. И когда за столом она заговорила с креольским акцентом, которого раньше он у нее не замечал, а за десертом вдруг сменила эту манеру на другую, скорее снобистскую, у него окончательно пропали всякие сомнения.

Переступив порог дома, Жюли поняла, что, как она и предчувствовала, хозяева дома не ладят и вот-вот начнут сводить счеты между собой не без вреда для гостьи. Ее естественный вид и ее игра обезоружили их. Удивившись, Элен срочно стала выстраивать новую стратегию, чтобы Пьер наделал ошибок. Ей это было так необходимо, чтобы заставить его смутиться перед сообщницей его предполагаемых гнусностей!

Жюли поняла маневр. Она зевнула, посмотрела на часы, поставила портфель на стол.

- Уже поздно! - сказала она огорченно. - Мне надо еще попрощаться с друзьями, они ждут меня и собираются устроить мне проводы.

Прощание было коротким. Пьер не поцеловал ее. Только сильно, чересчур сильно пожал ей руку. Она сморщилась от боли. Элен злилась оттого, что ей не удалось воспользоваться таким долгожданным случаем, и, запершись в спальне, предоставила Пьеру убирать со стола, вытряхивать пепельницы и тушить везде свет.

* * *

Сидя во главе стола, Жюли просит Элен сесть справа от нее, Пьера слева, а опоздавшего Камбэ - напротив. На плохо поглаженной льняной скатерти с вышитыми фамильными вензелями видны заплатки - там, где ее прожгли неаккуратные курильщики. В центре стола в серебряных чашечках, также с вензелями, плавают в воде, ароматизированной кусочками камфорного дерева, красные цветы алоэ, сорванные перед заходом солнца. Пьер молчит. Он смотрит на Жюли. Та успокаивает его взглядом и, надеясь, что этот рассказ заполнит весь ужин от начала до конца, спрашивает Элен, как она доехала.

- Добираться сюда было так утомительно, что даже рассказывать не хочется. Давайте отложим. Может быть, как-нибудь в другой день, если у вас не пропадет желание. Мне нужно время, чтобы расположить по порядку воспоминания, оставив только хорошие, если такие найдутся.

Этот отказ озадачивает Жюли. Она не знает, как поддержать беседу. Ее выручает появление Зии, принесшей большое фаянсовое блюдо.

- По традиции этого дома гостей обслуживает хозяин, - говорит Жюли, накладывая еду в тарелки, которые Зиа затем расставляет перед ужинающими гостями.

Камбэ тянет носом, хвалит аромат. Пьер поддакивает. Не дожидаясь их, Элен начинает есть.

Она ожидала худшего. Но это восхитительно, она удивлена.

- Спасибо, Зиа, - говорит Жюли. - А мы давайте угадаем, из чего сделано это рагу. Пьер, вы - археолог, вы должны угадать.

Каждый пробует по нескольку раз и пытается угадать. Тарелки быстро пустеют. Зиа подкладывает еще.

- Пальмовое масло, лук, помидоры, перец, чеснок, тимьян, кориандр, лимон, ямс, маниока, банан, - подводит итог Жюли.

- А мясо? - вмешивается Элен. Она позже других включилась в игру и забавы ради делает самые нелепые предположения: обезьяна, кабан, индейка, дрофа, коршун, крыса?..

- Это птица, - говорит Зиа. - Не бойся, Камбэ, это не наш Турако! Но главное здесь - соус. Из вас никто не назвал цветы жасмина, ягоды филодендрона, плоды канны...

Она молчит о том, что, повинуясь неудержимому желанию, плюнула в котел, прежде чем поставить его на огонь.

- Ты по-прежнему разговариваешь с углями, чтобы они не погасли? спрашивает Жюли.

- Как и погибшая любовь, потухший огонь не сразу умирает, но отравляет то, что уже не может согреть, - отвечает Зиа, прежде чем выйти.

Жюли вполголоса шепчет:

- Элен, вы позволите мне называть вас просто Элен, не удивляйтесь. Зиа творит пословицы. А еще она может пережить в настоящем времени прошлые события, как если бы она никогда их не переживала. Здесь она настоящая хозяйка дома, его покровительница. Она меня воспитала и любит меня, как и я ее. На Острове все ее побаиваются. Я-то ее не боюсь, но она может причинить зло тем, кого считает плохими людьми. К сожалению, они замечают это слишком поздно.

- Жюли, если вы позволите звать вас просто Жюли, не успела я приехать, как вы преподносите мне все те штампы, в которые уже не верят даже самые наивные туристы!

- Вы должны верить тому, что Жюли...

Подняв руку, Пьер перебивает Камбэ, которого шокировали слова Элен. Чтобы скрыть свое смущение, тот спрашивает:

- А где Нао? Сегодня вечером я ее не видел.

- Когда ты здесь, она не может быть далеко, - говорит Пьер, улыбаясь парню и пытаясь таким образом извиниться за то, что перебил его.

- А кто это - Нао? - спрашивает Элен.

Никто не отвечает. Входит Зиа с маленькими сосудами из тыквы, полными пальмовой настойкой, и молча их раздает.

Элен выпивает свою бутылочку одним духом. У нее перехватывает дыхание. Слезы выступают на глазах. Не в силах вздохнуть, она смотрит, как пьют другие - маленькими глоточками, а последние капли вытряхивают на пол. Зиа, не сдержавшись, улыбается.