Тупой панк-рок для интеллектуалов - [24]

Полное уничтожение, без всяких шансов. Попробуйте пожить после того, как вам отрубят голову, пусть даже эта голова сама стремилась соскочить с ваших плеч! (это не из песни "Король и Шут").

4. I JUST WALKIN' WITH MYSELF

Мы начали потихоньку приходить в себя и оглядываться по сторонам лишь к осени 94-го года. Сцена кардинально изменилась, и не было ясно, есть ли для нас место на ней. Во-первых, открылось множество новых клубов. Кроме «Секстона», «Бункера» и поменявшего свое месторасположение "Не бей копытом", появились места, о которых мы ничего не знали, и что самое главное — в них ничего не знали о нас.

"Алябьефф", "Улица Радио", «А-клуб» (теперь в этом месте клуб "Табула Раса") и другие места предоставляли свои сцены совсем другим музыкантам, людям, о которых не было даже слышно всего год назад. Во-вторых, московскую индепендент-сцену захватила музыка, которую все поначалу называли почему-то «хардкор», потом — «альтернатива», потом «рэп-кор» (или "металлический хип-хоп"), короче — «мазафака». Сейчас чуть модернизированная и несколько приглаженная разновидность этой музыки называется на МТВ «ню-металлом». Откуда не возьмись, появилась новая мода: длинные широкие шорты, клетчатые фланелевые рубахи (они правда появились чуть раньше, мы носили такие еще года полтора назад), абсолютно мудацкие бородки и квадратные бейсболки с крупным лого какой-нибудь американской бейсбольной команды, какие мы всегда считали слишком дешевыми. Найдите где-нибудь ранние фотки IFK, и вам сразу все станет ясно.

Таких групп отчего-то стало очень много, и откуда они взялись в таких количествах, было не ясно. Насколько я знаю, первыми и поначалу наиболее популярными из групп этой волны были «Консоль». A IFK, Crocodile TX, Chikatillo Bulls и им подобные появились позже. Эта музыка быстро стала приобретать большую популярность в клубах, и уже через год у нее была настолько большая фэнская база, что фестиваль для таких групп пришлось проводить в течение двух дней в ДК Горбунова. Их кумирами были банды, которые мы также слушали годом ранее: Bodycount, Rage Against the Machine, Clawfinger, Infectious Grooves, Primus, Dog Eat Dog, Beastie Boys и Suicidal Tendencies. Также в моде были Faith no More и грандж-группы: Alice in Chains, Stone Temple Pilots, Pearl Jam, Spin Doctors, а после самоубийства Кобейна вдруг резко подскочила популярность Nirvana. Все «новые» группы составляли монолитную тусовку, их публика также была единым организмом. Все панки удивительным образом куда-то пропали, не было ни новых групп, ни фэнов. С весны 95-го, когда мы начали первые концерты в обновленном составе, нам стало ясно, что придется все начинать с начала. Наше время было безвозвратно упущено, нас воспринимали как новую группу, а ставшие вдруг востребованными «козлинобородые» бейсболочники нас в хуй не ставили.

Панк тоже успел измениться. По крайней мере, пока меня не было, парни открыли для себя множество незнакомых до той поры групп. В топе были NoFX (с альбомами "White Trash, Two Heebs & a Been" и "Punk in Drublic"), Bad Religion (особенно "No Control" и "Against the Grain"), Offspring ("Smash"), короче, то, что чуть позже получило обобщенное название «эпитафщина». Чуть позже Green Day взмыли в поднебесье со своим «Dookie» и тут же на какое-то время стали нашими любимчиками. Также все фанатели от Toy Dolls, Die Toten Hosen, Misfits, Hanson Brothers, Social Distortion и Rancid.

Весной и летом 1994-го, отозвавшись на призыв Ланы Ельчаниновой, мы начали ездить на Ленинский проспект помогать (в числе прочих музыкантов из панк-тусни) ремонтировать старый заброшенный подвал. В подвале Лана планировала со временем сделать небольшой панк-клуб.

Как именно может работать панк-клуб в подвале жилого густозаселенного дома, к тому же в столь «жирном» московском районе как Ленинский, было непонятно. Однако все с воодушевлением ломали старые стены, строили новые, красили потолки и устанавливали унитазы. Мы подогревали себя надеждой на то, что в новом клубе найдется время и место для наших репетиций. После того, как клуб заработал (сдвинутая на всяких революционерах и прогрессивных лидерах, Лана назвала свое новое место именем Джерри Рубина), мы дали там пару концертов совместно с Apple Core и «Азъ». Репетировать там не получилось: клуб то закрывался, то начинал работать снова. Это место с грехом пополам дожило и до сегодняшних дней. Сейчас "Клуб им. Джерри Рубина" — оплот «честной» DIY-хардкор сцены, и, как говорят, глубоко законспирирован. Блин, может дать адресок?

Мы начали собираться на репетиции более или менее стабильно под конец 94-го года. После трехлетнего перерыва нам снова пришлось использовать платную базу. Однако репы втроем, без вокалиста, быстро настоебывали и, соответственно, проходили без должного энтузиазма. Нам был нужен певец, нужен, во что бы то ни стало. Парень, девка, белый, черный — по хую. В процессе этих грустных репетиций я гундел что-то в микрофон просто так, отмечая места песен для ориентирования. На одной из реп Рубан снова повторил свою мысль о том, что нефигово было бы мне попробовать петь. Я не был готов к такому повороту, честно говоря. Мне нравилось играть на басу, это было то, с чем я мог худо-бедно справляться. Пение пугало меня своей неизведанностью и очевидными проблемами, с которыми мне (человеку, никогда не певшему даже бэк-вокалы) придется столкнуться. Людям, далеким от панк-музыки, видимо кажется, что быть вокалистом в этом жанре просто — знай, дери себе глотку. Не спорю, в некоторых группах так оно и есть. Но послушайте Joey Ramone, Glen Danzig или Greg Graffin — эти люди могут дать фору любому певцу классического рока. Мы всегда были мелодичной группой и планировали оставаться таковой всегда. Мы не могли себе позволить маловразумительные эксперименты, типа наивовского "Dehumanized States of America". Поп-панк — вот, что мы любили. А в этой музыке петь надо уметь.