Тупики психоанализа. Роковая ошибка Фрейда - [38]

Юнг писал об архетипах (образах, психических структурах, идеях) коллективного бессознательного. Но есть более могучее влияние на духовный мир человека: окружающая природная и техногенная среда. Именно она с незапамятной древности накладывает свою печать не только на мифы, сказки, сновидения, но и непосредственно на личность.

«Для сохранения постоянства разума и, если угодно, физиологического здоровья, бессознательное и сознание должны быть связаны самым тесным образом, двигаться параллельными путями, – писал Юнг. – Если же они расщеплены или “диссоциированы”, наступает психологическая нестабильность. В этом отношении символы сна – важные посланники от инстинктивной к рациональной составляющей человеческого разума, и их интерпретация обогащает нищету сознания, так как она учит его снова понимать забытый язык инстинктов».

Утрата духовной связи с земной природой определяет серьезный разлад между коллективным бессознательным и сознанием. К чему это приводит и чем грозит, мы поговорим в заключительной главе.

Интересное наблюдение Юнга: исследуя жизнь одного племени в Восточной Африке, он с удивлением узнал от них, что они не видят сны. После уточнений выяснилось, что они видят сновидения, но уверены: сны обычного человека ничего не значат. Вождь и знахарь заявили, что теперь у них нет осмысленных снов со времени прихода англичан. Ныне вещие сны – у английского чиновника, ведающего их делами.

Этот казус Юнг сообщил, чтобы современный западный человек, в отличие от туземцев, обращал внимание на свои сновидения. Но данная история имеет более серьезный смысл. Приход нового порядка сказался и на образе жизни, и на снах племени, как сказывается новый мировой порядок на сновидениях, сознании и области бессознательного «цивилизованных» народов, мнящих себя на вершине прогресса.

Юнг предупреждал: «Существуют люди, чье психическое состояние настолько нестабильно, что расшифровка их снов может оказаться крайне рискованной ; в таких случаях слишком одностороннее сознание отрезано от соответствующего иррационального или «безумного» бессознательного, и этих обоих не должно сводить вместе без соответствующей подготовки.

В более широком смысле было бы большой глупостью допустить, что существует готовый систематический истолкователь снов, который достаточно лишь купить и найти в нем соответствующий символ. Ни один символ сна не может быть взят отдельно от человека, этот сон видевшего. Нет и единой и однозначной интерпретации любого сна. Каждый человек настолько отличается в выборе путей, которыми его бессознательное дополняет или компенсирует сознание, что совершенно невозможно быть уверенным, что сны и их символика могут быть хоть как-то классифицированы».

Есть сны часто встречающиеся: падения, полёт, преследование зверями или врагами, появление в публичных местах в голом виде или в нелепой одежде, состояние спешки или потерянности в толпе, изматывающее убегание в никуда. Но эти мотивы необходимо осмысливать в контексте всего сна, а не в качестве иероглифов, имеющих один и тот же смысл.

Иногда человек много раз видит повторяющийся сон. Это, по мнению Юнга, попытка компенсировать дефект в отношении сновидца к жизни. Иногда такой сон может предупреждать о важном событии.

Он сослался на свой опыт: «Несколько лет подряд я сам видел во сне мотив, в котором я “открывал” в своем доме жилые пространства, о существовании которых и не подозревал. Иногда это были комнаты, в которых жили мои давно умершие родители, в которых мой отец, к моему удивлению, оборудовал лаборатории и изучал там сравнительную анатомию рыб, а мать держала отель для посетителей-призраков. Как правило, это неведомое мне доселе гостевое крыло представляло древнюю историческую постройку, давно забытую, и, однако, унаследованную мною собственность. Внутри находилась интересная античная мебель, и ближе к концу этой серии снов я находил старую библиотеку с неизвестными книгами. В конце концов, в последнем сне, я раскрыл одну из книг и обнаружил там изобилие прекрасно выполненных символических рисунков. Я проснулся с бьющимся от возбуждения сердцем».

До того как увидеть финальный сон серии, он заказал букинисту одну из классических работ средневековых алхимиков. Спустя несколько недель после увиденного во сне неизвестного фолианта от книготорговца пришёл пакет, где находился том, датированный XVI веком. Он был иллюстрирован символами, которые напомнили ему рисунки, увиденные во сне.

«В смысле переоткрытия принципов алхимии, входящих составной частью в переосмысливаемую мной психологию, – сделал вывод Юнг, – мотив повторяющегося сна достаточно ясен. Сам дом являл символ моей личности и область её сознательных интересов, а неизвестная пристройка представляла собой предвосхищение новой области интересов и поисков, о которых сознание в тот момент ничего не ведало. Больше этого сна – а прошло свыше 30 лет – я никогда не видел».

Если отвлечься от интереса к алхимии, в его навязчивом сне можно усмотреть увлечение идеей коллективного бессознательного, поисков – в тёмных подвалах памяти – подтверждений этой концепции. В наших снах нередко проявляются тревоги и заботы времён учёбы или работы. Тогда мы во сне представляем себя молодыми, а пробуждение возвращает в текущую реальность.