Тупики психоанализа. Роковая ошибка Фрейда - [30]

«В сущности нас интересует в жизни только одно: наше психическое содержание. Однако механизм его был и есть окутан для нас глубоким мраком. Все ресурсы человека – искусство, религия, литература, философия и исторические науки – всё это соединяется, чтобы бросить луч света в этот мрак. Но человек располагает ещё одним могущественным ресурсом: естественно-научным изучением с его строго объективными методами. Это изучение делает с каждым днём… грандиозные успехи».

Последующее столетие доказало его правоту. Можно ли то же утверждать в отношении учения З. Фрейда? Нет. Оно чрезмерно субъективно и в этом отношении ближе к философии и религии, чем к науке.

На примерах из жизни великих людей и заурядных обывателей Михаил Зощенко обобщил: «За порогом сознания создаются… не только многие болезни и недомогания, но и основные склонности, привычки, характер и даже подчас вся судьба».

Мысль эту высказывал и Фрейд, а до него некоторые философы и психологи. Действительно, работа сердца и всех внутренних органов, ходьба, мимика, жесты, произношение слов и многое другое у нас происходят как бы сами собой, без участия сознания. То же относится ко многим аспектам нашего духовного бытия.

Свет научной мысли

«Мои медицинские рассуждения не списаны с книг, – писал Зощенко. – Я был той собакой, над которой произвёл все опыты». Ссылка на подопытную собаку указывает на знание писателем работ академика И.П. Павлова. Об этом же свидетельствует и его научно-художественное исследование «Перед восходом солнца», опубликованное в журнале «Звезда» в 1943 году.

Подзаголовком могли бы стать слова автора: «Как я избавился от многих ненужных огорчений и стал счастливым». Эта повесть заслуживает особого внимания, потому что явилась оригинальной даже для этого оригинального писателя. Здесь в общем виде изложен способ преодоления «ненужных» душевных страданий:

«Я убрал то, что мне мешало, – неверные условные рефлексы, ошибочно возникшие в моем сознании. Я уничтожил ложную связь между ними. Я разорвал “временные связи”, как называл их Павлов». Добиться этого было нелегко.

Зощенко с юности испытывал приступы хандры и тоски: «Я стремился к людям, меня радовала жизнь, я искал друзей, любви, счастливых встреч… Но я ни в чём этом не находил себе утешения. Всё тускнело в моих руках. Хандра преследовала меня на каждом шагу.

Я был несчастен, не зная почему.

Но мне было восемнадцать лет, и я нашёл объяснение.

“Мир ужасен, – подумал я. – Люди пошлы. Их поступки комичны. Я не баран из этого стада”…

Дружеский шарж на М. Зощенко.

Рисунок Кукрыниксов

Конечно, я знал, что бывают иные взгляды – радостные, даже восторженные. Но я не уважал людей, которые были способны плясать под грубую и пошлую музыку жизни…

Я хотел умереть, так как не видел иного исхода.

Осенью 1914 года началась мировая война, и я, бросив университет, ушёл в армию, чтоб на фронте с достоинством умереть за свою страну, за свою родину.

Однако на войне я почти перестал испытывать тоску… И я на войне впервые почувствовал себя счастливым.

Я подумал: отчего это так? И пришёл к мысли, что здесь я нашёл прекрасных товарищей и вот почему перестал хандрить. Это было логично.

Я служил в Мингрельском полку Кавказской гренадёрской дивизии. Мы очень дружно жили. И солдаты, и офицеры. Впрочем, может быть, тогда мне так казалось.

В девятнадцать лет я уже был поручиком.

В двадцать лет имел пять орденов и был представлен в капитаны.

Это не означало, что я был герой. Это означало, что два года подряд я был на позициях.

Я участвовал во многих боях, был ранен, отравлен газами. Испортил сердце. Тем не менее радостное моё состояние почти не исчезало».

Чем объяснить столь странное средство избавления от депрессии? Вот и М.Ю. Лермонтова оставила хандра, когда он был сослан на Кавказ и участвовал в боях.

Если обратиться к учению Фрейда, придётся сильно напрячь свою фантазию, чтобы свести концы с концами. Он выводил войны из агрессивности, свойственной людям. Зощенко этим качеством не обладал и пошёл на войну, по его признанию, чтобы умереть героем на поле боя. (По Фрейду, у него была тяга к смерти; но он её вовсе не искал, а лишь иногда бравировал своим бесстрашием, выходя под пули.)

Проще и разумней предположить, что на войне он реализовал не тягу к смерти или свою звериную агрессивность, а приобрёл смысл жизни. Он стал частью воинского сообщества. И ему повезло, что там, где он служил, преобладал дух товарищества.

Кстати, начальником штаба этой дивизии был будущий Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, один из главных организаторов нашей победы в Великой Отечественной войне. А тогда, весной 1917 года, после буржуазного переворота и отречения царя вышел приказ о «демократии» в армии, выборности командиров, и начались расстрелы неугодных офицеров и генералов. В дивизии Шапошникова сохранялся порядок, а он был избран начальником.

После революции, вернувшись в Петроград, Зощенко полгода прослужил в Красной армии и был комиссован по здоровью. Он стал скитаться по России, а душевный недуг накатывался на него с новой силой. С 1921 года он стал писателем. Но депрессия не проходила. У него обнаружились болезни желудка, сердца, печени (они могли быть связаны с неполадками в психике).