Тупик - [25]

Когда я закончила разговор с Эштоном, выяснилось, что второй агент, Бримфорд, успел уехать по делам. Я отнеслась к этому философски — вряд ли Бримфорд смог бы сообщить мне что-нибудь полезное. Просматривая в кабинетике Бум-Бума бумаги, аккуратно разложенные по ящикам письменного стола, я сразу поняла, что, имей он дюжину разоблачительных документов, связанных с перевозкой, я все равно не смогу в них разобраться. Списки фермеров, поставляющих зерно «Юдоре Грэйн», списки кораблей, плавающих по Великим озерам, списки железнодорожных транспортных компаний, даты рейсов и погрузок, вырезки из «Новостей зерноторговли», прогнозы погоды и так далее... Я успела порыться в трех ящиках. Все было очень аккуратно рассортировано по темам, но мне эти данные ничего не говорили. Я поняла лишь одно: Бум-Бум всерьез увлекся своей непростой профессией.

Задвинув последний ящик, я порылась на столе. Обнаружила там несколько листков бумаги, исписанных аккуратным почерком брата. На глаза навернулись слезы. Бум-Бум писал себе для памяти, что он должен сделать, что узнал нового о своем ремесле и так далее. Он всегда был аккуратистом, всегда все планировал заранее. Бешеная энергия и натиск проявлялись только на льду — Бум-Бум знал, что может себе это позволить, потому что в его жизни все в порядке.

Я полистала деловой дневник, списала имена людей, с которыми Бум-Бум встречался в последние недели своей жизни. Пейдж он видел в субботу и потом в понедельник вечером. Двадцать седьмого апреля, во вторник, он записал имя Джона Бемиса и имя Аргуса, причем около последнего поставил вопросительный знак. Стало быть, он собирался переговорить с капитаном «Люселлы» и в зависимости от результатов беседы, возможно, связаться с Аргусом. Очень интересно.

Потом я обратила внимание на то, что в календаре некоторые числа подчеркнуты. Тогда я села и занялась изучением ежедневника уже всерьез. В январе, феврале и марте ничего, зато в апреле подчеркнуты сразу три числа: двадцать третье, шестнадцатое и пятое. Я посмотрела на страницу, где был напечатан календарь за 1981, 1982 и 1983 годы. В восемьдесят первом году Бум-Бум подчеркнул двадцать три дня, в восемьдесят втором — три. При этом в восемьдесят первом году первый из подчеркнутых дней приходился на двадцать восьмое марта, последний — на тринадцатое ноября. Я сунула ежедневник в сумочку и еще раз огляделась по сторонам.

Осмотр был уже закончен, когда в дверях появилась Жанет.

— Вернулся мистер Филлипс. Он хочет повидаться с вами. — Она помолчала. — Я оставлю здесь эти папки до вашего возвращения. Но вы ведь не скажете ему об этом?

Я пообещала ей и отправилась к вице-президенту. Это был уже настоящий кабинет, так сказать, главная твердыня, охраняемая свирепым драконом в юбке. Луиза быстро взглянула на меня поверх машинки, всем своим видом изображая деловитость.

— Вас ждут. Входите.

Филлипс разговаривал по телефону. Он прикрыл ладонью трубку и предложил мне сесть, а потом продолжил разговор. Надо сказать, что его кабинет разительно отличался от спартанской обстановки остальных помещений офиса. Ничего особенно роскошного, но вся мебель самого лучшего качества, из настоящего орехового дерева, а не из прессованной фанеры, покрытой виниловой пленкой. На полу — толстый серый ковер; на стене, напротив письменного стола, — старинные часы. Из окна, правда, вид так себе — на автомобильную стоянку, но полусдвинутые тяжелые шторы заслоняли этот малопривлекательный пейзаж.

Филлипс сегодня выглядел нарядно, хотя одежда сидела на нем несколько мешковато — он был одет в светло-голубой шерстяной костюм, синюю рубашку с инициалами на кармане. Волосы тщательно уложены. Думаю, денег у вице-президента хватало. Одевался он шикарно, зеленая «альфа» стоила, насколько мне известно, четырнадцать тысяч долларов, да и антикварные часы обошлись недешево.

Филлипс закончил разговор, улыбнулся мне своей деревянной улыбкой и сказал:

— Признаться, я несколько удивлен вашим появлением здесь. Мне казалось, что мы ответили на все ваши вопросы.

— Боюсь, что нет. Мои вопросы похожи на многоглавую гидру — чем больше голов слетает, тем больше новых вырастает.

— Хм, мне говорили, вы не даете покоя нашим служащим. Учтите, у таких, как Жанет, много работы. Так что, если у вас есть вопросы, лучше обращайтесь ко мне. По крайней мере, мы не будем отрывать от дела других людей.

Я почувствовала, что Филлипс изо всех сил пытается говорить небрежно. Это не совсем ему удавалось.

— Ладно. Почему мой двоюродный брат обсуждал с вами прошлогодние контракты на судовые перевозки?

Лицо Филлипса побагровело, а потом сразу побледнело, на щеках появилась целая россыпь веснушек. Прежде я их не замечала.

— Контракты? Ничего такого мы с ним не обсуждали!

Я закинула ногу на ногу.

— Бум-Бум оставил об этом запись в своем ежедневнике, — соврала я. — Вы же знаете, какой он был пунктуальный — записывал все, что делал.

— Может быть, мы о чем-то таком и говорили, но я не помню. Мало ли, что мы обсуждали. Ведь я был его наставником, вам это известно.

— Хорошо. О чем же вы тогда говорили в последний вечер накануне его смерти, если не о контрактах? Насколько я понимаю, он остался в офисе после работы, чтобы поговорить с вами.