Туннелирование - [8]

Мимо прошествовали дружные ряды попугаев. Хорошо, отлично… ясно, что не все тут были попугаями, а уж кто к этому относился серьезно — наверняка можно пересчитать по пальцам. Это субъективное восприятие, неправомерное, неоригинальное, далекое от откровений и интеллектуальности, попросту глупое. Но как невротическая реакция — ладно уж, сойдет. Ведь все равно именно это я и чувствовал, хотя знал, что это глупо.

И кончаться этот день не собирался. В космосе всегда ночь. Или — всегда день.

Все в тот же бесконечный день мы отправились на Леду — столичную планету Денебского королевства.

И в какой-то момент по дороге туда оказались наконец с матерью наедине, без посторонних. «Как давно мы не виделись». Мы практически никогда не виделись. «Наконец-то мы вместе» — все очень холодно и отстраненно. Впрочем, могло быть гораздо хуже. Могли быть сантименты. А это, наверное, и правда было то, что нужно. Пожалуй, отношения между нами могли считаться сугубо деловыми.

Комната — язык не поворачивался назвать ее каютой — была увешана серебристыми коврами и ярко освещена. На низеньком стеклянном столике стояла ажурная ваза с экзотическими фруктами, рядом мягко журчал небольшой фонтанчик.

— Ну… — проговорила мама, восседая в кресле с высокой спинкой. Мы все сидели в таких, но у наших спинки были чуть пониже. Ее медно-каштановые волосы были уложены короной под тонкой бриллиантовой диадемой. Глаза казались очень темными и, как ночные небеса, полными мерцающих звезд. — Добро пожаловать домой. Я представляю, как странно вы себя сейчас чувствуете. Но вы знаете, я не могла поступить иначе. Никто из нас сейчас не может быть в безопасности. Я беспокоилась не только о вас, но и о себе, и обо всем Денебе. Даже тут — о чем-то большем — об общем балансе сил во вселенной. Можно возразить, что это вечное затруднение. Но едва ли вы можете отрицать, что я ждала достаточно долго.

Пока мы не стали совсем другими людьми, едва ли предназначенными для того, что происходит.

— Пока, быть может, не стало поздно, и вы не стали совсем другими людьми, считающими, что вы не предназначены для того, что теперь происходит. Но есть надежда, что все как раз наоборот. Никто лучше вас не может быть к этому подготовлен. Вы совсем другие, не такие, какими выросли бы на Леде, вы видели очень многое и очень разное, несмотря на вашу молодость. И это хорошо, что вы другие. Денебу нужна «свежая кровь», нечто совершенно новое и здоровое. А если мы ошиблись, значит, звездные монархии исчерпали себя, и им пришло время кануть в прошлое. По крайней мере, этому королевству, этой династии. Если выйдет именно так, значит, так тому и быть.

— Получается, мы воюем со временем? — спросил я.

Мама улыбнулась. Жемчуг, которым было расшито ее платье, казался белее снега, и точно так же искрился. Нонсенс… При всем этом «снеге», она действительно ощущалась очень родной. Да почему бы и нет, если немногие во вселенной, кто мог бы желать нам добра и не мечтать уничтожить — это все-таки наши родители? Бывают, конечно, исключения, но лишь подтверждающие правило. Прямой опасности от нее не исходило. Она явно не желала нам «навредить», неважно, во что все это могло вылиться.

— Очень похоже на то, — ответила она слишком ровным голосом. Мягким, приятным, очень далеким от оптимизма.

Кажется, у нас оставались все шансы стать «королями зимы», как и было обещано давным-давно кое-какими покойными друидами.

И пусть можно сказать, что со временем мы воюем каждое мгновение, продираясь в будущее сквозь настоящее…

Все мы знаем, что тут есть кое-какие тонкости.

* * *

Ощущение огромного непреодолимого пространства. В котором безнадежно тонут слова, чувства, звуки, само время. Оно не остановилось. И не растворилось бесследно. Но всепоглощающий океан унес песчинки с яркого побережья в темные зыби. Окружил плотностью, тяжестью и глухотой. Цвета изумруда и ультрамарина.

На Земле созвездие, в котором самой яркой звездой сияет Денеб, звалось Лебедем. Столичную планету королевства зовут Ледой, но гербом Денеба был золотой дракон, не имеющий к Лебедю никакого отношения, кроме разве того, что мифический персонаж, являвшийся Леде в образе лебедя, притворялся, бывало, и быком, и орлом, и золотым дождем, а громы и молнии, которыми он повелевал, вполне сошли бы за драконов. И самыми традиционными тут считались два цвета — белый или серебряный, что значило в геральдике одно и то же, и золотой. Белый все же был данью лебедю, тогда как дракон, родившийся из символа молнии, был знаком самих Аллетов, одного из домов, правивших некогда на Лунах Юпитера. А точнее, все того же Доннера Аллета — стремительного и непредсказуемого. По крайней мере, в преданиях. Хотя в реальности он был не хуже, только менее шаблонным. Предания ведь все упрощают. А некоторые еще стремятся все перевернуть и пересмотреть. Я догадывался, что однажды матери захочется узнать побольше о нем. Хотя она прекрасно понимала, как мало может быть общего между легендой и реальностью. Вернее, именно потому, что она это понимала.

До того как мы прибыли на Леду, вскоре после разговора о войне со временем, меня снова позвали к ней. Теперь местом встречи была ее личная каюта, элегантная, и также вся в коврах, создающих эффект… мягких стен в маленькой закрытой комнате. Наверное, все мы на «Янусе» давно стали сумасшедшими, и целый мир — обычный мир, для нас лишь психиатрическая клиника, где мы чувствуем себя взаперти. Нам вечно будет чего-то не хватать, но едва ли хоть когда-нибудь исчезнет повод поговорить об этом.