Туннелирование - [4]

— И это вы называете «возвращением»? — проговорила она своим мелодичным голосом Снежной королевы — позванивающим как льдинки. — Строго говоря, вас рассеивает на атомы, а потом собирает снова, из совсем других частиц, подвернувшихся в нужном месте и времени. Полные копии… Но ведь лишь копии! А оригиналы при этом — разрушаются?..

— Ну… если подходить технически, не совсем, но… примерно так и есть. Почему бы нет? Оригиналы — это тоже лишь определенный порядок атомов. И порядок — сохраняется. Все, что могло быть произведено их набором, который, в сущности, нейтрален. Даже странно, что ты так это воспринимаешь. Признаться, после всего, что я о тебе знаю, не ожидал…

Она не улыбнулась в ответ. Оставалась напряженной.

— Это просто первый раз, — заметил я со всем привычным хладнокровием. — Я уже забыл, как это бывает. Обычно думаешь обо всем сразу — тот ли ты, что был еще вчера, сколько в тебе осталось настоящего? Сколько вообще в этой вселенной настоящего? Что такое «настоящее» — существует ли оно? Но мы меняемся каждый день и остаемся теми же. Это не слишком отличается от обычного порядка вещей.

Тарси чуть поджала губы, нервничая.

— Может быть. Я знала, что это происходило с моим братом. Но знание — это одно. А когда попробуешь… и вдруг осознаешь, что обратной дороги нет — кем бы ты ни стал, кем бы ни был в прошлом, это уже свершилось. Твоего оригинала не существует. Но есть ты, и ты не знаешь, кто ты… — она покачала головой. — Вы все преспокойно совершаете это с собой, постоянно. Я даже не знаю, чем тебя пыталась напугать моя мать.

— Если задуматься, только тем, что еще больше разуверила меня в реальности.

Наверное, в моем голосе появилось что-то не совсем безмятежное, потому что она быстро вскинула на меня взгляд широко-раскрытых ярко-синих глаз, уже не кажущихся холодными.

— Прости. Вот теперь я почему-то почувствовала, что это все-таки реальность, — она снова перевела дух. — И она очень… жесткая. Странно, наверное, что у меня могут сдавать нервы по таким пустякам?

— Да нет, не странно. Наверное, все вместе. Ты сама разрушила свою реальность, потому что сочла это нужным. И она разрушилась во всех смыслах, какие можно представить. И в простом человеческом, и — в техническом, если так можно назвать. Ты даже побывала в другой вселенной, которую теперь не знаешь, как расценивать — как бред, галлюцинацию или что-то настоящее — но если это было настоящим, то чем было прошлое, в котором этого не было? Что тогда это наше настоящее — настоящее ли оно? Правильное? Или правильный мир — какой-то совсем другой. А этот всего лишь ошибка и недоразумение. Кошмар, который хочется прогнать, стараясь проснуться. Ведь кажется, что все могло быть иначе. Что все можно изменить, прямо сейчас, неоднократно, пробуя снова и снова, доводя до совершенства или безумия, бесконечно. Только чем тогда все станет? Почему нельзя изменить больше? Почему не попытаться исправить все на свете? Но отнимая право на реальность у чего бы то ни было, ты отнимаешь его у самого себя — потому что и ты просто ошибка и случайность, порожденная многими ошибками и недоразумениями.

Она закрыла глаза и вздохнула.

— Да!..

— И ты сожалеешь о том, что сделала, когда вздумала изменить свою реальность?

Тарси вздрогнула.

— Я не сожалею об этом!..

— Не сожалела. В прошлом. Время имеет значение. Время, которое, может быть, можно переписать.

— Это недостойно! Я просто теряю веру в происходящее, и мне хочется… как же звалась эта глупая древняя птица? Та, что прятала голову в песок?.. Как же говорил Нейт?..

— Страус.

— Страус! Это я.

— Это не ты. Даже не представляю, сколько нужно храбрости, чтобы однажды вырваться из того мира, в котором ты жила.

Она перевела дух и слегка покачала головой.

— Совсем немного, если чувствуешь, что не живешь. И все становится страшнее и страшнее. И кажется, что хуже быть просто не может. Можно сделать что угодно, лишь бы это изменить.

— Даже заключить сделку с дьяволом, который может казаться таким привлекательным. То есть, с нами. — Она возмущенно нахмурилась, вместо того, чтобы улыбнуться, но не стала возражать. Что поделать, если так сейчас звучали ее мысли. Сомнения на то и сомнения — что мнения на какой-то счет могут быть самыми противоречивыми одновременно, в одной и той же голове. — Думаю, ты к себе несправедлива. Но в одном ты права, — я погладил стенку ближайшей капсулы. — Это очень далеко даже от той реальности, к которой ты была готова. Это многих сводило с ума. Буквально. Но это пройдет. Ты выдержишь. Я бы даже сказал, что… тебе это точно должно было помочь развеяться!

Тарси пристально воззрилась на меня, пораженно приоткрыв рот.

— Развеяться?!.. — будто сама от себя этого не ожидая, она звонко расхохоталась, и тут же постаралась заглушить смех, смущенно закашлявшись. — Да это чистая правда!.. Развеяться!..

— Теперь можно взглянуть на мир по-новому! Совершенно другими глазами! Начать новую жизнь!

— Какой ужас! — воскликнула она, явно повеселев. — Ваш мир совершенно сумасшедший! Боже мой… — покачав головой, она уже с новым оттенком изумления прикоснулась к капсуле. — И вдруг он стал мне нравиться!.. Но жаль — только стал нравиться, и… — она немного порозовела, — нет, жаль не за себя. Жаль, что вам придется его покинуть…