Туннель из костей - [2]
Я поднимаю фотоаппарат и в глазок видоискателя смотрю на тротуары Парижа. Камера у меня старенькая, с черно-белой пленкой. Она, можно сказать, винтажная и была ценной еще до того, как вместе со мной едва не утонула в ледяной речке. Это случилось там, где я живу, на севере штата Нью-Йорк. А потом, в Шотландии, камера побывала в могиле, и линза объектива разбилась. Замечательная девушка из фотомагазина помогла мне и нашла другую линзу, вот на новом стекле прямо посередине есть мутное пятнышко – что-то вроде отпечатка пальца. Еще один дефект, в придачу к остальным.
Но одно свойство моей камеры и впрямь уникально. Я имею в виду то, как она работает за Вуалью. Ей удается ухватить и передать частичку другой стороны. Конечно, она видит не так хорошо, как я, но определенно видит она больше, чем ей полагается. Тень мира теней.
Не успеваю я опустить камеру, как мой телефон подает признаки жизни.
Пришло сообщение от Лары.
С Ларой Чаудхари мы познакомились в Эдинбурге. Мы ровесницы, но я могу точно сказать: во всем, что касается охоты за призраками, она на много лет опережает меня. Это неслучайно. Каждое лето Лара проводит, общаясь с духом своего покойного дяди, который увлекается – увлекался – всякими паранормальными явлениями. Сам он не был промежуточником (так Лара называет таких, как мы с ней), но собрал огромную библиотеку, посвященную сверхъестественному, а еще у него было зловещее хобби.
Лара: Еще не попала в переделку?
Я: Что еще за переделка?
Лара: Кэссиди Блейк.
Я так и слышу раздражение в ее безупречно британской речи.
Я: Мы только приехали.
Я: Подожди немного.
Лара: Это не ответ.
Я поворачиваю телефон, изображаю дурашливую улыбку и делаю селфи – с поднятым большим пальцем, посреди людной улицы. Джейкоб тоже в кадре, но на фото его, конечно, не видно.
Я: Мы с Джейкобом шлем тебе привет.
– Ты шлешь привет, – хмыкает он, заглядывая через мое плечо. – Мне ей сказать нечего.
Лара как будто слышит его и моментально отвечает.
Лара: Скажи призраку, пусть отодвинется.
– Ну, вот мы и пришли, – мама кивает на гостиницу прямо перед нами. Убрав телефон, я поднимаю голову.
Вход выглядит нарядно – матовое стекло, ковер перед дверью, сверху козырек с названием: «ОТЕЛЬ “ВАЛЁР”». Швейцар в ливрее открывает дверь и придерживает ее, пока мы входим.
Есть места, которые прямо кричат о своих призраках, но этот отель к ним не относится. Мы проходим через большой сверкающий вестибюль – сплошной мрамор и позолота. Кругом колонны, букеты в вазах, серебристая тележка для напитков уставлена фарфоровыми чашками. Здесь как в шикарном универмаге. И посреди этого великолепия наша компания – двое взрослых, девочка, кошка и призрак – выглядит совершенно неуместно.
– Bienvenue, – говорит женщина на стойке регистрации, переводя взгляд с нас на наш багаж и черного кота в переноске.
– Здрасьте! – бодро здоровается мама, и женщина продолжает по-английски.
– Добро пожаловать в отель «Валёр». Вы останавливались у нас раньше?
– Нет, – отвечает папа. – Мы вообще в первый раз в Париже.
– Вот как? – женщина выгибает темную бровь. – Какова цель вашего визита?
– Мы приехали по работе, – говорит папа, а мама в то же самое время говорит: – Мы снимаем телевизионное шоу.
Настроение женщины меняется, она недовольно поджимает губы.
– Ах да, – бросает она, – вы, должно быть… искатели привидений.
От того, как она это произносит, у меня начинает гореть лицо и в животе что-то ёкает.
Джейкоб рядом со мной с хрустом разминает пальцы.
– Я смотрю, мы встретились со скептиком.
Месяц назад он не мог даже надышать на стекло облачко пара. А сейчас озирается в поисках того, что можно разбить. Его внимание привлекает тележка с напитками. Я сверлю его предостерегающим взглядом и одними губами произношу: нет!
В голове эхом раздается голос Лары:
«Призракам не место в промежутке – и уж подавно нечего им делать по эту сторону. Чем дольше он здесь, тем сильнее становится».
– Мы исследуем паранормальные явления, – поправляет мама служащую.
Та морщит нос.
– Сомневаюсь, что вы найдете здесь что-то подобное, – говорит она, стуча по клавиатуре пальцами с идеальным маникюром. – Париж – центр искусства, культуры, истории.
– Ну, я вообще-то историк, так что… – вступает папа.
Но мама кладет ему руку на плечо, как будто хочет сказать: Не кипятись, дело того не стоит.
Женщина за стойкой протягивает наши ключи. И тут Джейкобу удается-таки толкнуть тележку, одна из чашек ползет к краю. Совершив бросок, достойный вратаря, я успеваю поймать ее.
– Плохой призрак! – шепчу я.
– Так неинтересно, – отвечает Джейкоб, и мы следом за родителями поднимаемся по лестнице.
В Шотландии люди говорили о привидениях так, будто рассказывали о своей чудаковатой тетушке или о непутевом соседском мальчишке. Как о чем-то странном, но бесспорно существующем. Эдинбург просто кишел призраками, снизу доверху, от подземелий до замка на горе. Даже в Лейнс-Энд, маленькой симпатичной гостинице, где мы жили, имелся свой постоянный призрак.
Но здесь, в отеле «Валёр», нет ни темных уголков, ни зловещих звуков.
Вот и дверь в наш номер открывается, даже не скрипнув.
