Тун. Лето в розовом городе - [36]

Наконец я вылезла из-за стола. Лусо показала мне большой двор и живописный сад с созревшими персиками, крохотными медовыми сливами и поспевающей ежевикой. Сорвав несколько слив, мы пошли на террасу, выходящую на обрыв. Прямо напротив поток воды с шумом вылетал из труб и обрушивался в пропасть.

Повсюду – на столе, на полу – были расставлены подносы с фруктами и ягодами, со временем превращавшимися во вкуснейшие сухофрукты. К своему удивлению, я больше не замечала ветхости стен и роя ос, вьющихся над подносами, меня не пугали полупрозрачные узоры паутины. В углу стояло старое кресло, а перед ним маленький столик с запыленными нардами. Лусо объяснила, что все это принадлежало деду, который ушел в последний зимний мороз. Кресло не покидало своего места со дня постройки дома, и ни у кого не поднималась рука выкинуть его.

Она рассказывала мне о семье, своих планах по ремонту дома и мечтах пристроить сестру в заботливые руки. Лусо пеклась обо всех и каждом, а о ней – никто. Она никогда не жаловалась, обычно много шутила и веселила окружающих, но я чувствовала, что все это было маской одинокого человека, ибо сама носила такую же.

– Ты не злись на Маринэ, – сказала вдруг Лусо. – Она закидывает удочку при виде любого приезжего, но это от отчаяния. За местного она точно не выйдет.

– Почему?

– Совсем юной она влюбилась в одного парня и сбежала с ним. А он, когда наигрался, выбросил ее на улицу. Отец, наступив на собственную гордость, принял ее обратно. Но город маленький, все были в курсе, и теперь ни один мужчина не захочет привести ее в свой дом.

– Она же такая красивая!

– Одной красоты мало…

И тут до меня дошло, почему Лусо завела этот разговор. Я покраснела: неужели мои чувства к Тиграну так очевидны?

– Я… Пусть пытается, мне все равно, – как можно равнодушнее произнесла я, но получилось фальшиво.

– Да, это очень заметно, – хмыкнула Лусо, но, взглянув на меня, поспешно добавила: – Не переживай! Когда до этих мужчин доходит, девушки успевают замуж выйти. А Маринэ я скажу, чтобы отстала от него.

Я промолчала. Лусо вдруг щелкнула пальцами над головой – это означало, что у нее созрел план. Она потащила меня в свою комнату и, чтобы как-то разрядить обстановку, решила приодеть меня к вечеру. Пару минут спустя с помощью симпатичного сарафана в мелкий цветочек и легкого макияжа я превратилась из неуклюжего подростка в привлекательную девушку со смелой стрижкой.

– Нравится? – спросила она, вдевая мне в уши крупные серьги.

– Очень! Ты чудо, Лус!

– Я знаю! – весело отозвалась она и обняла меня. И уже у двери добавила: – Хочешь завоевать мужчину – переключись на другого!

Мы вернулись как раз вовремя – все опять сели за стол. На миг друзья замерли, оценивая новую меня. Давид даже привстал с места и подмигнул мне, лицо Сюзи выражало восторг. Единственным человеком, на кого я старалась не смотреть, был Тигран. Но я спиной чувствовала его хмурый взгляд, проводивший меня до свободного стула напротив него.

– Бари ахоржак болорин![43] – произнес старший, и пир продолжился.

Не успевали тарелки опустеть, как на столе появлялись новые блюда. Казалось, что тетя Ася готовилась к нашему приезду неделю, а то и две.

– Ахчик-джан![44] – обратился ко мне отец семейства. – Вот ты скажи мне, ты замужем?

Кусок шашлыка остановился в паре сантиметров от моего рта.

– Нет.

– Почему?

– Мне еще рано, – выдавила я.

– А сколько тебе? – не сдавался он.

– Семнадцать.

– Самое то! Замуж надо выходить молодой, пока не поумнела. Если бы мы с Асей не встретились, когда она была совсем юной, она бы за меня не вышла!

– Акоп, перестань, – скромно улыбнулась жена.

– А что? Пусть знают! Я до сих пор вспоминаю тот день. Она тогда училась на втором курсе в Ереване и ездила на автобусе в Аштарак. Смотрю – она садится, поехал за ней. Всю дорогу махал, чтобы вышла, а она ноль внимания! Пришлось перегородить дорогу. Водитель орет, а я говорю, что не сдвинусь, пока не выйдет моя невеста. Он кричит на весь салон, чтобы невеста вышла. Ася от стыда почти плачет, потому что к вечеру весь город будет знать, что дочь Карапетяна уволок какой-то чудак! – Дядя Акоп отпил воды из запотевшей бутылки и вытер седые усы.

На миг он вновь превратился в героя, взявшего штурмом целый автобус.

– Все начинают уговаривать ее выйти. Еще через десять минут она сдается. Мы едем обратно в Ереван, кофе-мофе, и уже вечером я сижу у нее дома и разговариваю с отцом. Ему, конечно, уже все рассказали, и он поджидал меня с ружьем. Ася немного поплакала, и через три дня мы поженились. А будь она постарше – отказалась бы!

– А почему согласилась? Влюбилась? – спросила я.

– Па! – воскликнул Акоп. – Влюбилась? Побоялась! А сейчас смотри – счастливая, веселая. Потому и говорю: слушайте стариков, нам уже незачем врать.

Я наконец проглотила кусок сочного шашлыка. Случайное знакомство и тридцать пять лет брака – возможно, стоит задуматься.

Остаток дня я наблюдала за безуспешными попытками Тиграна отделаться от Маринэ. Он то и дело перехватывал мой взгляд, но каждый раз я мстительно улыбалась, продолжая веселиться с остальными. Армянская музыка гремела из динамика на весь район, а дядя Акоп вызвался учить меня танцам. Мое вялое сопротивление было тут же подавлено.